Мужской голос раздался ближе. - Ситуацию? Ситуации не одобряются, Сторкул Метла. Даже рыцари низшего ранга, вроде вас, должны знать!
- Я готова доказать верность каждого шага, о Чистейший из Паладинов.
- Должны и докажете, или ваши действия окажутся особенными или, Госпожа убереги, уникальными. Вы не считаете ли себя уникальной, Сторкул Метла?
Ее голос вдруг стал тихим. - Нет. Конечно нет. Чистота внутренней моей незначительности абсолютна, о Чистейший. Могу заверить...
- Что тут случилось? Кто этот бессознательный человек?
Назойливый горожанин поспешил ответить: - Первый из Святых, о Чистейший Паладин Здравия! Человек без памяти на семь последних лет!
- А почему он без сознания?
- Он ослабел от допроса Здраворыцаря. Это было... ужасно! Благословение Госпожи, что вы подоспели!
Ни возражений, ни возмущений от невезучей Сторкул Метлы; лежавший у самых ее ног Эмансипор ощутил прилив сочувствия. Быстро схлынувший. Пусть поджаривается, решил он. И открыл глаза - что немедленно было замечено. Сфокусировал взгляд на Сторкул Метле. И... снова стон, снова демонстративный обморок.
- Она сделала это снова! - прошипел горожанин.
- Извините, Сторкул Метла, - рявкнул Инвет Суровий, - но вам надлежит ожидать Рыцарского Суда в Дневном Храме Здоровья.
Еле слышный ответ: - Да, Чистейший Паладин.
Эмансипор услышал удаляющиеся шаги.
- Очнитесь, Первосвятитель, - сказал Инвет Суровий.
Идеально. Глаза Эмансипора затрепетали, открывшись. Он посмотрел ошеломленно, а затем с явной приязнью в утомленное, словно резцом вытесанное лицо рыцаря в доспехах. - Я... никогда вас раньше не видел, - пролепетал лакей. - Но вижу чистоту вашей души. Вы, должно быть, паладин. Вы, должно быть, сам Инвет Суровий.
Блеск удовлетворения появился в строгих голубых глазах. - Вы правы, Первосвятитель. Есть малоизвестное пророчество, что я должен найти вас и доставить к королю. Вы сможете встать?
Эмансипор с трудом встал. Чуть пошатнулся и был поддержан рукой в перчатке.
- Идемте, Первосвятитель Славнейших Трудов...
Колени лакея подогнулись, что заставило паладина торопливо его подхватить.
- Что такое, друг мой? - в тревоге спросил Суровий.
Не обращая внимания на растущую толпу, Эмансипор выпрямился снова и прильнул к паладину. - Это... видение, о Чистейший. Ужасающее видение!
- Поистине печально! Что вы узрели?
Эмансипор слабо приподнял голову. Нужно было что-то придумать, и побыстрее... - Для ушей Короля и никого иного!
- Ни даже для Великой Настоятельницы?
- О, да. Для нее тоже.
- Тогда нам нужно спешить. Вот, беритесь за руку...
Здраворыцарь Сторкул Метла прильнула к задней стене Дневного Храма и бессмысленно выпучила глаза. Ее окатывали волны ужаса. Она обречена. Рыцарский суд никогда не благоволит к подсудимым. Слишком часто она принимала участие в судилищах, чтобы не сознавать горькую истину; слишком хорошо помнила нутряное удовольствие, с коим вплетала свой голос в хор осуждения. Преступления против Здоровья - нет сомнений, нынче это самое серьезное обвинение, и серьезность становится только серьезнее. Нахмурившись от этой мысли, он потрясла головой, испугавшись вдруг, будто теряет рассудок.
Но, может, это к лучшему. Безумие словно кокон, сплетаемый вокруг себя за миг до приговора.
Будь проклят Инвет Суровий! Любому Здраворыцарю ясно: миф о первом святом - выдумка. Тот чужак - всего лишь хитрый ловкач, достаточно умный, чтобы извлечь выгоду из драгоценных суеверий и польстить самолюбию Суровия. Если кто и заслуживает приговора, так паладин Чистоты, топчущий город в удушающем облаке невозмутимой праведности, облаке таком густом, что лучшие горожане задыхаются.
Ах, но что сделала она сама? Разве Инвет Суровий не самочинно поставил себя во главе всех? Разве не склонен он к конформизму, не черпает уверенность в посредственности окружающих?
Посмеет ли она бросить вызов?
- Он сожрет меня живьем, - прошептала Метла. - Кого я обманываю? Он уже затачивает для меня пику на стене. Во имя Госпожи, нужно выпить! - С этим восклицанием рот ее лязгнул, закрываясь. Она огляделась, с облегчением убедившись, что рядом нет никого.
И тут тихий скрипучий голосок произнес: - Кто-то упоминал выпивку?
Голова Сторкул Метлы дернулась. Казалось, голос исходит откуда-то справа, но там никого нет. - Кто говорит? - спросила она.
- Я поймал на редкость восхитительный след.
Здраворыцарь всмотрелась и заметила небольшую, причудливо наряженную фигурку около правого сапога.
Фигурка пошевелилась. - Не узнаешь, Сторкул Метла? Да, эти одеяния мало мне подходят. "То был танцор, кружащий вихрем торжество..."
- Дурак, - ощерилась Сторкул. - Эти одежды принадлежат кукле-марионетке. Я вижу веревочки.
Фигурка пропищала: - Кукла? О! я истощился!
- Ты Порок, - сказала она. - Инеб Кашль. Почему ты еще не умер?
- О, ты не понимаешь! Я только и смог подползти к тебе! Зов твоего желания... я слышал!
- Ты ошибся...
- Ах, и ложь! Отлично! Да, ложь хороша. Я начинал со лжи!
- Тихо! Люди услышат.
- Лучше и лучше. Да, будем с тобой перешептываться. Выпивка, да? Спирт, верно? Я уловил след, ведущий за Внутренние ворота. Говорю тебе, след, полный всяческих излишеств. Спирт, ржавый лист, дурханг...
- Внутренние ворота? Ну, я как раз оттуда!
- Кто-то вошел в город, милочка...
- Кто-то? Чужак? Да, чужак. Я так и знала!
Она замолчала, размышляя. Видения неслись сквозь разум. Драматические выступления, сцены триумфа, падения иноземца и самого Инвета Суровия. Но не стоит действовать слишком быстро. Нет, пусть эти двое объединяются и дальше, каждый пособляя другому в великом обмане. Да, теперь она видит. Скоро в Чудно будет новый Поборник Чистоты.
Но вначале... - Отлично, Инеб Кашль. Мы идем по следу.
- Восхитительно! Подними же меня, женщина с темным сердцем. Через Внутренние ворота на прямой путь наружу!
- Тихо! Слишком ты шумный! - Склонившись, она подобрала крошечное существо, Инеба Кашля. - Больше не говори, - шепнула она, - пока я не дам знать, что безопасно.
У ворот она переглянулась с выбежавшим стражником. - Здраворыцарь, что у вас там?
- Ужасный ребенок, - сказала она. - Заразный.
Мужчина чуть подался назад. - Заразный?
- Дети не невинны, лишь неопытны. Весьма частое недопонимание. Вот этот шумлив, скандален и заботится лишь о себе самом.
- Особенный ребенок.
"Любая мать сказала бы тебе, кусок ослиного дерьма, что таковы все дети мира..." - Воистину. Такой особенный, что нет выбора: нужно удалить его из города во плоти.
- И что вы намерены с ним сделать?
- Оставить волкам. Бросить в корзину и в ближайшую реку. Продать опасным, ничего не подозревающим работорговцам. Еще не решила, стражник. Ну, соблаговоли встать в стороне, дабы испарения гнусного чертенка не отравили тебя...
Стражник сделал еще шаг назад и нервозно махнул ей рукой.
Чуть дальше на дороге она помедлила. - Ладно, никого рядом. Куда теперь?
- Прямо вперед, - отвечал Инеб Кашль. - Сорок шагов, затем налево, на тропу лесорубов и на холм. Самый верх. Боги подлые, запах силен и о, сколь сладостен!
Гнуснейшие желания ускоряли каждый ее шаг наверх. Весьма тревожно. Да, прежде она была - очень давно - слишком снисходительной к себе тварью. Сладкой соблазнительницей на службе этого самого, зажатого под локтем демона. Как мед в ловушке для ос, мохнатая мышка в змеиной яме, шлюха на задах храма. И это была славная, пусть вредная, жизнь. Она признавала, что тоскует по тем дням или, скорее, ночам. Что ж, не подстрой тот чужак и Инвет Суровий ее неизбежное падение, так и продолжала бы она новую незапятнанную жизнь Здраворыцаря, чистая думами - ну, почти всегда - и полная благочестивых порывов к правильному образу жизни. Ее уважали бы и боялись, представительную и поставленную намного выше жалкой массы подлецов, что заполонили улицы Чудно. Подлецов, заслуживающих лишь насмешливого презрения.
Ну, здесь скрыта истина менее известная. Стремление к здоровью должно бы удлинять жизни, но пока что стресс убивает старательных граждан как мух. Ясное дело, средний горожанин не готов к задаче благой жизни. Жертвы упражнений и избытка овощей. Как оказалось, слава благополучия требует жертв. Лекари докладывают, что наиболее типичными жалобами стали запоры и заворот кишок. - Вот вам, - бормотала она чуть слышно, карабкаясь по лесной тропе. - Что нужно городу, это хорошая прокачка. Ха.
- Для начала, - подтвердил Инеб Кашль. - Да, истинно. Хорошая очистка системы. Взрывное избавление от...
- Хватит тебе, - зарычала Сторкул. - Я говорю сама с собой.
Демон придушенно фыркнул. - А мне так не показалось.
- Так и есть.
- Отлично, но я ведь услышал иначе.
- Неправильно услышал.
Прижатое рукой к боку существо задергалось, засучило цветастыми конечностями. - Ладно! Прости! Прошу прощения!
- Это, - сказал кто-то третий, - отлично сделано.
Голос раздался с вершины холма, до коего оставалось лишь три шага. Сторкул Метла встала, глядя на мужчину. - Что? - спросила она. - Что отлично сделано?
- Вы чревовещательница, верно? Удивительная профессия, я всегда так считал, полная загадочного волшебства и особенных отклонений психики...
- Она не чревовещательница, - рявкнул Инеб Кашль, все еще дергаясь.
Седобородый мужчина в элегантном наряде почти улыбнулся. - Прошу вас обоих - я на редкость благодарный зритель, вы обрадуетесь щедрости, с коей я заплачу за представление.
- Я Здраворыцарь Сторкул Метла, а не фокусница! Кто вы такой и что тут делаете? Что там за вашей спиной на вершине - лагерь? Отвечайте на вопросы, чтоб вас, во имя Госпожи Благодеяний!