Эмансипор прокашлялся и заорал: - Премногоблагороднейший сударь! "Слишком громко, чтоб меня!"
Кожа вокруг глаз незнакомца чуть натянулась.
Тоном менее дерзким Эмансипор добавил: - Я Эмансипор Риз, способный лакей, кучер, повар...
- Вы пьяны, - сказал мужчина. Такого акцента Эмансипору еще не доводилось слышать. - И нос ваш сломан, хотя, кажется, кровь уже остановилась.
- Нижайшие извинения, сир, - выдавил Эмансипор. - В пьянстве виновато горе. За нос я стыжу деревянный шест, а может, и мостовую.
- Горе?
- Скорблю, сир, по поводу величайшей личной трагедии.
- Какое невезение. Войдите же, мастер Риз.
Комнаты занимали четверть верхнего этажа и с удобством вмещали две укрытые мятыми льняными простынями кровати с балдахинами, а также столик для письма с соответствующими приборами и кожаной подушечкой для локтей. Рядом стоял низкий стул. Стены украшали дурные фрески на дешевых панелях. Слева от столика находился распахнутый гардероб, столь высокий, что в него можно было войти; впрочем, внутри не было ничего. Далее виднелась дверь в отдельную ванную комнату, вид на которую преграждала унизанная бисером мягкая кожаная завеса. Вдоль стен стояли четыре потрепанных походных сундука по грудь высотой; в одном, открытом, виднелась аккуратно сложенная иноземного фасона одежда на железных плечиках. Никого больше в помещении не было, хотя присутствие второго человека доказывалось смятыми простынями. Единственной подлинно необычной вещью был кусок серого сланца размером с поднос, что лежал на ближайшей кровати. Эмансипор нахмурился на него, затем вздохнул и послал мужчине искреннюю улыбку. Тот спокойно стоял у двери, успев ее закрыть и опустить засов. "Высокий... но тем легче будет кланяться".
- У вас есть рекомендации, мастер Риз?
- О да, конечно! - Эмансипор заметил, что болтает, не в силах остановиться. Он пытался, но не мог. - Жена моя Сабли. Тридцать лет и один...
- Я о предыдущих нанимателях.
- Помер.
- Ну, тогда тот, что до него.
- Помер.
Мужчина поднял тонкую бровь. - А до него?
- Помер.
- И?
- А до них до всех я был боцманом на славном торговом судне "Ледостав", двадцать лет ходил в Стигг по Кровавому проливу.
- А-а. Где же корабль и его капитан?
- Шестьдесят фатомов под водой, сир. У Риджийской отмели.
Вторая бровь догнала первую. - Поистине необыкновенно, мастер Риз.
Эмансипор моргнул. Как ему удается фокус с бровями? - Да, сир. Отличные люди все до одного.
- И вы... еженощно скорбите о потерях?
- Простите? О. Нет, сир, нет. Скорблю на следующий день, только так. Бедный Бальтро был честным...
- Бальтро? Купец Бальтро? Не он ли стал последней жертвой безумца, что охотится по ночам?
- Воистину так, сир. Я последний человек, что видел его живым.
Брови взлетели еще выше.
- То есть, - смешался Эмансипор, - кроме убийцы, разумеется.
- Разумеется.
- Никто на меня не жаловался.
- Уже понимаю, мастер Риз. - Господин развел руки, указывая на стул около письменного столика. - Прошу садиться, пока я начну описывать обязанности, ожидающие моего слугу.
Эмансипор снова улыбнулся, прошел к стулу и сел. - Я читал, что ожидаются путешествия.
- Это вас тревожит, мастер Риз? - Господин встал у кровати, снова сложив рук на животе.
- Вовсе нет. Это возбуждает, сир. Нынче, когда моря укрощены и не берут кровавой дани, эх, во мне рождается зуд по брызгам соленой воды, качающейся палубе, далеким горизонтам. Вверх, вниз, крен на правый борт... что-то не так, сир?
Глаза господина малость выпучились, лицо, и так бледное, стало серым. - Нет, нет. Просто предпочитаю странствия сухопутные. Полагаю, вы умеете читать - или кого-то нанимали?
- О нет, я умею читать, сир. У меня талант. Могу читать на языках Молля, Тефта и Стигга - научился по картам, сир. Наш лоцман, видите ли, имел пристрастие к медовухе...
- А писать на этих языках тоже можете, мастер Риз?
- Да, сир. Писать и читать. Ну, я даже мелзанский знаю!
- Малазанский?
- Нет, мелзанский. Империя, понимаете?
- Конечно. Скажите, вы не против работать по ночам и спать днем? Знаю, вы женаты...
- И очень счастлив, сир.
Мужчина нахмурился, потом кивнул. - Что ж, отлично. Ваши обязанности включают заботы о повседневных делах в путешествиях. Оплата проезда, общение с портовыми чиновниками, обеспечение всех наших требований. Будете заботиться, чтобы мы были опрятными, надушенными и без паразитов, и так далее... Вы уже выполняли такую работу, мастер Риз?
- Такую и хуже... то есть такую и больше, сир. Могу также ухаживать за лошадьми и подковывать, чинить такелаж, шить, читаю карты, звезды, вяжу узлы, плету канаты...
- Да, да, отлично. А теперь оплата...
Эмансипор ободряюще улыбнулся: - Я до ужаса дешев, сир. До ужаса.
Мужчина вздохнул. - С такими дарованиями? Чепуха, мастер Риз. Вы не цените себя. Сейчас я предлагаю годовой контракт с размещением достаточной суммы на счетах уважаемого финансового агентства, чтобы позволить регулярные переводы на нужды вашего дома. Личные нужды будут также обеспечиваться за наш счет. Сумма в двенадцать сотен полновесных серебряных соверенов вас устраивает?
Эмансипор выпучил глаза.
- Ну?
- Эээ...
- Тогда пятнадцать сотен.
- Согласен! Да, точно. Со всей готовностью, сир! "Дыханье Худа, это куда больше, чем принес Бальтро!" Где подписать контракт, сир? Начинать работу прямо сейчас?
Эмансипор вскочил, выказывая усердие. Мужчина улыбнулся: - Контракт? Как пожелаете. Мне все равно.
- Угм, а как вас именовать, сир? Сиром?
- Меня зовут Бочелен. Подойдет обращение "хозяин".
- Конечно, хозяин. А, угм, второго?
- Второго?
- Того, с кем вы путешествуете, хозяин.
- О. - Бочелен отвернулся, задумчивый взгляд упал на плиту сланца. - Его имя Корбал Броч. Вы поймете, он человек весьма скромный. Как лакей, вы отвечаете передо мной и только передо мной. Сомневаюсь, что мастер Броч найдет в вас нужду. - Он повернул голову и слегка улыбнулся, хотя глаза остались как всегда холодными. - Разумеется, тут я могу ошибаться. Полагаю, мы увидим. Верно? А теперь я желаю отужинать. Мясо, изысканное, и темное вино, не очень сладкое. Можете передать заказ писцу внизу.
Эмансипор поклонился. - Спешу, хозяин.
Гульд стоял на верху скрипучей Башни Мертвого Секаранда и озирал город, щурясь, пронизывая почти неподвижно повисший над крышами удушливый печной дым. Тишина внизу странно контрастировала с ночными тучами над головой - сталкивающимися и несущимися в сторону моря. Они казались такими низкими, что он неосознанно сутулился, сгибаясь над парапетом, с ужасом ожидая, когда и где поднимут сигнальный фонарь на шесте.
Был разгар того сезона, когда само небо гневается, надолго захватывая в плен город и его выдохи. Сезон зла, болезней и крыс, вызванных на улицы танцующей луной.
Башня Мертвого Секаранда была построена менее десяти лет назад, но уже опустела и прослыла населенной привидениями; однако Гульд не питал особого страха, ибо он сам питал и выращивал черные сорняки зловещих слухов - они соответствовали новой роли, найденной для здания из тусклого камня. С расположенного в центре наблюдательного пункта можно отлично увидеть сигнальные шесты, поднятые в любой точке Скорбного Молля.
В дни, когда Мелзанская империя впервые начала угрожать городам-государствам Тефта - на другом берегу, где высадил силы вторжения имперский Кулак по прозвищу Седогривый и чуть не захватил весь остров, но его убили собственные люди - в те дни дыма и опасных ветров Секаранд приехал в Молль. Он называл себя Высшим Заклинателем, он заключил с королем Сельджуре договор о защите города и воздвиг башню как острие своей мощи. Случившееся потом до сих пор невнятно, хотя Гульд знал больше, нежели другие. Секаранд поднял духов-личей, чтобы обороняли здание, а они то ли свели его с ума, то ли сразу уничтожили - Секаранд выбросился или был выброшен с этих самых зубцов, убившись о камни мостовой. Мрачные шуточки о слишком быстром понижении Высшего Заклинателя долго ходили по городу. Так или иначе, присутствие Секаранда оказалось невыполненным посулом - как и присутствие мелзан, взявших на Тефте лишь один жалкий юго-западный порт, в котором доныне сидит половина полка утомленных службой морпехов.
Гульд пользовался башней уже три года. Встречал несколько теней, которые клялись, что покорны личу из глубоких подвалов; однако, кроме этих крох информации, они ничего не говорили и ничем ему не угрожали, да и сущность их служения оставалась непонятной.
Гульд попросил их периодически стонать и жутко завывать, отгоняя искателей приключений и сокровищ. Задание выполнялось с неослабным усердием.
Тучи над головой Гульда становились все гуще, словно пропитываясь кровью. Сержант не шевелился, каждый миг ожидая первых холодных брызг на лице.
Некоторое время спустя он ощутил какое-то присутствие, обернулся и увидел повисшую у порога тень.
Она была облачена в рванье, призрачные руки комкали спутанные веревки, выцветшие полоски шелка - всё, что удерживало ее в мире смертных. Черные дыры глаз на бледном лице сверлили сержанта.
Гульд с внезапным беспокойством понял, что тень готова была напасть со спины. Один толчок, и он мог погибнуть навеки.