Эмансипор Риз смотрел на руину, которой стал "Солнечный Локон". О, проклятая посудина еще плавает, и это уже что-то. Гигантская рептилия и ее бледные щеночки пропали, нырнув с разбитой кормы туда, в зловредные воды Не До Смеха.
Пьяная капитан Сатер лежала, раскинув ноги, у трапа носовой надстройки; кок рядом декламировал некую поэтическую жалобу, высокую гениальность которой смогли бы понять лишь его собственные мозги. Или, по крайней мере, претендовать на понимание, но ведь в целом мире все только так и делают, аминь.
Затем он увидел выходящего из трюма Корбала Броча; под мышкой было что-то зажато, он принялся гадать что - но нет, не надо, лучше не догадываться! - за ним показались четверо мокрых от облегчения матросов и Бочелен, шагавший вовсе не так уверенно, как прежде.
Небо на востоке бледнело, готовое окрасить море кроваво-алым... но слишком поздно, эге?
Хриплый голос кашлянул позади него, произнес: - Мама сделала что нужно. Мы в безопасности, милая, в полнейшей безопасности!
Эмансипор Риз оглянулся через плечо и вздохнул.
"Дуры!"
Застонав и бросив последний взгляд на Бену Младшую, он вылез из вороньего гнезда и начал спуск.
Корбал Броч показался на палубе лишь на краткое время и спустился в трюм. Еще через сотню ударов сердца вылез снова, кряхтя под весом тяжелой, похожей на пузырь штуки, усеянной крысиными хвостами и крохотными лапками (все были трагически поджаты в предсмертной судороге). Сотни грязных, запавших глазок не моргнули, даже если увидели толпу зевак-моряков.
Едва оказавшись на носу, он снял "кошку", осмотрел все ее острия и, согнувшись, нанизал массу на крюк, поднял со вздохом и перекинул за борт. Громкий плеск, канат начал разворачиваться.
Стоявший неподалеку, но отдельно от команды и капитана, главзевших на всё с открытыми ртами (изо ртов уже начала тянуться слюна), Эмансипор Риз бросил хмурый взгляд на хозяина. - Гм, ловить на этакое...
Бочелен коротко кивнул и дружески хлопнул лакея по плечу - заставив поморщиться от боли в синяках - и сказал: - Думаете, даже обезумевший в сезон гона дхенраби пропустит столь сладкий кусок, мастер Риз?
Эмансипор потряс головой.
Бочелен улыбнулся ему сверху вниз: - Да, некоторое время мы пойдем на буксире, чтобы ускорить путь. Чем скорее избавимся от хватких объятий Мест, Где Не До Смеха, тем, думаю, будет лучше. Не согласны, мастер Риз?
- Согласен, хозяин. Только... откуда нам знать, куда затащит нас дхенраби?
- О, мы это точно знаем. В места нереста, разумеется.
- О.
- Будьте ближе к носу, мастер Риз, и держите наготове нож.
- Нож?
- Разумеется. - Снова сильный хлопок по плечу. - Чтобы перерезать канат в нужный миг.
Эмансипор прищурился и увидел, что канат потянуло круто вниз. - Может сейчас, хозяин?
- Не глупите, мастер Риз. Ну, полагаю, завтракать мы будем внизу, если кок не против.
- Не против? О да, хозяин, я уверен.
- Превосходно.
Дых Губб открыл оставшийся глаз и понял, что смотрит на Хека Урса.
А тот улыбается. - Ах, очнулся? Да, хорошо. Дай-ка помогу сесть. Ты потерял больше ведра крови, тебе нужно хорошо питаться, кок ушел, но сделал размазню специально для тебя. Друг, нет ни ушей, ни носа, нет полступни и кости переломаны. Настоящее месиво.
- Ведро?
- Ох да, больше ведра - уж я ведра знаю.
Хек Урс влил ложку в рот Дыха Губба.
Тот поперхнулся, поборол рвотный позыв и глотнул, и еще глотнул, наконец оказавшись в силах дышать.
Хек кивнул. - Лучше?
- Да, Хек. Кок - поэт, настоящий поэт.
- Именно, друг. Он такой.
Рассеянные... нет, вырвавшиеся, улетевшие словно окалина души снова оказались запертыми в железных, вогнанных в дерево гвоздях.
- Я же говорил: купец управился бы лучше, - сказал мастер Бальтро.
- Я не готов забыться навеки, о нет! - зашипел Вивисет. - Когда ускользну...
- Тебе не ускользнуть, - оборвал его голос, не принадлежащий не одному гвоздю (таким был и жорлиг, но его они уже наслушались, и больше не надо, заранее спасибо). - Мертвые течения пересекли красную дорогу. Наш шанс потерян, навеки потерян.
- Кто ты такой, ради Худа? - спросила карга Дерюгга.
- Хотел бы знать.
- Тогда проваливай, - сказала Дерюгга. - Типы вроде тебя нам не нравятся.
- Купец управился...
- Кто-то пробует мою селезенку! - закричал Лордсон Хум.
За поцарапанными хрустальными линзами нервно качался "Солнечный Локон", заброшенный и забытый. Здоровяк на носу "Беспощадной Мести" не спеша опустил подзорную трубу. Обернулся и оглядел одиннадцать братьев и двух сестер - все на подбор выше среднего роста, отягощенные массивными мышцами, даже женщины - и улыбнулся.