Здраворыцарь Инвет Суровий стоял над корзиной с рыдающим младенцем и сверкал глазами на шестерых женщин, что болтали у колодца. - Чье это дитя?
Одна женщина торопливо отошла от толпы. - Колики, о Славно Чистый. Увы, с ними ничего нельзя сделать.
Лицо Здраворыцаря покраснело. - Абсурд, - рявкнул он. - Должно быть какое-то лекарство, чтобы заставить замолчать сосунка. Не слышали последнего Запрета? Крикливые дети будут конфискованы за беспокойство, причиняемое благополучным горожанам. Их отнесут в Храм Госпожи, где научат Путям Благости, кои включают в себя обет молчания.
Слушая слова Инвета, несчастная мать бледнела. Остальные женщины у колодца торопливо расхватали чад и разбежались. - Но, - заикнулась она, - лекарства, к которым мы привычны, нынче стали вне закона...
- Лекарства вне закона?! Сошла с ума?
- Они содержат запретные вещества. Алкоголь. Дурханг...
- Вы, матери, завели обычай осквернять кровь и дух детей? - Одна эта мысль чуть не вызвала у Инвета удар. - Удивляться ли, что столь гнусные нарушения запрещены? И ты осмеливаешься назвать себя любящей матерью?
Женщина схватила корзинку. - Я не знала! Я заберу ее домой...
- Поздно! - Он сделал знак троим достойным, и те выбежали из-за спины. Началась борьба за обладание корзинкой; наконец один достойный заехал женщине в глаз. Она завопила и отпрянула, отпуская ручку, и достойные, выхватив корзину, побежали по улице. Женщина отчаянно зарыдала.
- Молчать! - проревел Инвет. - Публично выражать эмоции запрещено! Рискуешь арестом!
Женщина пала на колени и начала умолять его в самых униженных выражениях.
- Встань и отряхнись, баба. - Инвет облизал губы. - И благодари за милость.
Он зашагал вослед достойным и их вопящей добыче.
Вскоре они прибыли в Великий Храм Госпожи. Главный вход с высокой платформой и квадратным алтарем, из коего по временам вздымался глас Госпожи, донося до народа ее распоряжения, считался слишком открытым для доставки плаксивых детей. Соответственно, Инвет и его достойные подошли к скромной боковой двери, один из достойных отбил причудливый ритм. Миг ожидания, и дверь с треском открылась.
- Дайте-ка, - велел Инвет и принял корзинку с захлебывающимся краснолицым ребенком. Вошел в коридор и закрыл за собою дверь.
Жрица перед ним - в рясе и под вуалью, что вовсе не скрывало излишнюю полноту - голодными глазами смотрела на девочку. - Превосходно! - прошептала она. - Сегодня уже третья. Госпожа восторгается новым Запретом.
- Я удивлен, - буркнул Инвет. - Вскоре тут будет тысяча вопящих детей. Где же Госпожа обрящет покой?
Жрица склонилась и щипнула руку девочки. - Пухлая, - промурлыкала она. - Хорошо. Да. Покой Храма скоро восстановится.
Инвет Суровий нахмурился, гадая, почему ее слова вызвали легкое беспокойство, но потом хмыкнул, отгоняя мысль. Не Здраворыцарям спорить с прочими служителями Госпожи. Он передал корзину.
Дитя, всё это время вопившее, тут же замолкло.
Рыцарь и жрица склонились, глядя в широко распахнутые глаза.
- Словно новорожденный воробушек, - пробормотала жрица, - когда скворец близко.
- Ничего не понимаю в птицах, - сказал Инвет. - Я ухожу.
- Да, уходите.
Ворона уселась на задок фургона, перья трепал поднявшийся с закатом бриз. Эмансипор отметил ее появление гримасой. - Голоден, как думаете?
Бочелен, сидевший на походном складном стуле напротив лакея, чуть качнул головой. - Он сыт.
- Почему вы эдак смотрите на меня, хозяин?
- Я думаю, мастер Риз.
"О нет". - Насчет свержения доброго короля?
- Доброго? Не понимаете, мастер Риз, сколь безупречно коварен королевский гений? Любая вообразимая тирания возможна, если твердит о благополучии населения. Излишняя забота? Разумеется. Но если она творится рьяно и с невинно раскрытыми глазами, что делать гражданам? Жаловаться, что им делают добро? Вряд ли, ведь чувство вины избрано добрым мучителем основным своим орудием. Нет. - Бочелен встал и повернулся лицом к темному городу. Обеими руками зачесал назад волосы, глаза блестели в сумерках. - Мы видим гений, простой и откровенный. И нам предстоит померяться умом с умным королем. Признаюсь, во мне вскипает кровь при мысли о таком вызове.
- Рад за вас, хозяин.
- Ах, мастер Риз, полагаю, вы до сих пор не осознали угрозы, которую король несет таким, как вы и я.
- Ну, честно... нет, не осознал, хозяин. Верно вы сказали.
- Вынужден разъяснить всю логику со всей возможной простотой, чтобы ваш необразованный разум ухватил все оттенки смысла. Желание блага, мастер Риз, ведет к усердию. Усердие же ведет к лицемерному самооправданию, кое рождает нетерпимость; из сего мигом проистекает суровость суждений, допускающая жестокие наказания, они вызывают всеобщий ужас и паранойю, постепенно подводя к мятежу, следствием которого станет хаос, распад и конец цивилизации. - Он не спеша обернулся, взирая на Эмансипора. - А мы зависим от цивилизации. Лишь в ее объятиях можем мы процветать.