Эмансипор встал у кустика, слушая птичьи приветствия заре и облегчая мочевой пузырь.
- Внимательно смотрите на этот желтый мутный поток, мастер Риз...
Слуга вздрогнул от голоса за спиной. - Хозяин! Вы, гм, удивили меня.
- И поток стал струйкой. Если вам интересно, я полагаю, что несколько малых заклинаний способны превратить токсины вашей струи в пламя, и весь куст вспыхнет. Но я сказал - смотрите внимательно. Через несколько дней вы изумитесь, узрев поток столь чистый, что он мало чем будет отличаться от воды.
Эмансипор закончил несколькими спазматическими струйками, отряхнул, оправился и начал возиться с завязками штанов. - Боюсь, хозяин, я вас не понимаю...
- Чтобы свободно жить в городе, мастер Риз, вам придется отречься от всех нездоровых привычек. Похоже, вы вернетесь с задания новым человеком.
Лакей уставился на Бочелена. - Отречься? Полностью? Но нельзя ли пронести...
- Ни в коем случае, мастер Риз. Ну же, избавляйтесь от всего ценного. Толпа торговцев на нижней дороге обрела идеальную густоту.
- Не уверен, что мне хочется.
- Ах, но вы ведь мой наймит? Контракт предусматривает...
- Ладно! Разумеется, хозяин, - вскрикнул он и добавил тоном более сдержанным: - Нельзя ли позавтракать, пока не сошел туда?
- О, давайте. Пусть никто не скажет, что я жестокий хозяин.
Они вернулись в лагерь, где Риз торопливо набил трубку ржавым листом и дурхангом, вытащил пробку из винной бутыли.
- Когда закончите, - сказал стоявший рядом и следивший Бочелен, - возьмите дикий анис, что растет вдоль дороги. Пожуйте перистые листья, что должно помочь в сокрытии разнообразных запахов, исходящих от вашей персоны. Жаль, что мы не нашли дикий лук и чеснок, а также скунсов корень... Не налегайте на вино, мастер Риз, я не желаю видеть вас шатающимся и падающим у ворот Чудно. Вы так дымите, что городская пожарная команда может подняться по тревоге. Да, да, достаточно, мастер Риз. Анис...
- Это фенхель, хозяин.
- Неужели? Да, именно.
Голова кружилась. Слуга подошел к сорнякам и начал рвать тонкие как паутина листья со стеблей. - Чувствую себя чертовой гусеницей.
- Той, с черно-белыми полосками? - спросил Бочелен. - Раз сообщить, что они преображаются в самых прекрасных бабочек.
Эмансипор поглядел на хозяина.
Тот поглядел в ответ.
Момент тишины. Бочелен откашлялся. - Да, гм... вам пора.
Имид Фактало бродил по улице Гонца, лицо его странно дергалось. Эти спазмы начались несколько дней назад - последствия ранения головы. А он-то считал себя полностью исцеленным. Но сейчас... в дополнение к спазмам у него появились странные мысли. Желания. Незаконные желания.
Он сомневался, правильно ли поступили они с Элас. Но теперь поздно. Тот заклинатель, Бочелен, был... страшным. Необычно, зловеще пугающим. В его смертную душу словно никогда не забредали простые человеческие помыслы; всё, что в ней таится - холод и тьма. Истории, которые слышал Имид, насчет города дальше по побережью... говорят, есть и второй колдун, привычный скрываться, наделенный самыми гнусными аппетитами. Итак... Зло.
Понятие, о коем Имид думал редко, хотя сейчас оно его преследовало. В старине Некротусе было мало приятного. Типичный набор мерзких привычек, свойственных всем наделенным абсолютной властью. Он готовил десятки репрессивных законов, объясняла Элас Силь, желая обогащаться и роскошествовать за счет простого народа. Но плати подати, не убивай, не грабь известных особ - и за всю жизнь не столкнешься с трудностями. Разумеется, систематическая коррупция с легкостью спускается вниз, яд цинизма заражает не только короля, но и самого низкого стражника. Взятки решают почти все проблемы, а если не помогают они, помогает прямое и грубое насилие.
Иначе говоря, жизнь была простой, текла прямо и не заставляла морщить лоб.
Возможно, была и полной зла. Зла апатии, равнодушия, смиренного приятия подлости. Злой король делает злой знать, та обращает ко злу купцов, и так далее, вплоть до злобных уличных псов. И все же Имид Фактало жаждал возвращения тех времен. Ибо, как оказалось, король, рьяно одержимый добром, наделяет всех нижестоящих каким-то неистовством, а из него проистекают все виды жестокости. Рожденная суровоосужденчеством (Элас Силь настаивала, что такое слово существует, по крайней мере теперь), грубая сила благих идей воплощается в жизнь без гибкости и снисхождения. Результат так же разрушителен для людского духа, как и любые гнусные замыслы Некротуса Нигиле.
Зло имеет мириады лиц, и многие светятся красотой и гениальностью.
А иные, как у Бочелена, не выражают ничего. Совсем ничего.