Ее тирада привлекла зевак, и все они с нескрываемым подозрением пялились на Эмансипора, ожидая ответа.
Бусины пота усеяли его морщинистый лоб. Лучше бы на проклятые вопросы отвечал Бочелен. А еще веселее, Корбал Броч - с его пустыми бусинами-глазами, вялой и простоватой улыбкой. Лакея обуяло вдохновение, он обратил к яростной женщине остекленевший взор. - Кто ты? Голова болит. Где мы?
Ухмылка ее стала еще свирепее. - Тут я задаю вопросы.
- Что стряслось? - спросил Эмансипор. - Я очнулся как раз за воротами. Я был... я работал. Да, работал в команде, чистил дренажную траншею. Там был такой большой камень, его хотели сдвинуть... я натужился... И - боль! В голове! Клянусь Госпожой, я даже не знаю кто я!
Из толпы послышался вздох. Затем: - Святой!
Женщина спросила: - Тебя огласил кто-то из Здраворыцарей?
- Гм, не думаю. Не помню. Может. Что сегодня за день?
Кто-то сказал из толпы: - День святого Эбара, о избранный!
- Семь месяцев! - вскрикнул Эмансипор. И проклял себя. Слишком долго. О чем он думает?
- Семь месяцев? - Женщина-Здраворыцарь подступила ближе. - СЕМЬ МЕСЯЦЕВ!?
- Я... думаю так... - заикнулся Эсапсипор. - Что нынче за год? "Идиот! Делаю всё хуже!"
- Второй Год Правления Макротуса.
- Макротуса! - возопил лакей. "Бормочущий идиот, прекрати! Немедля!" Еще одно вдохновение. Эмансипор закатил глаза, застонал и рухнул на мостовую. Крики в толпе, люди подбежали ближе.
Разговоры...
- Так это он?
- Самый первый из Святителей Славных Трудов? Сказал "семь лет", верно? Клянусь, я слышал. Семь!
Здраворыцарь зарычала: - Миф о Первосвятителе... то есть мы искали, искали и не нашли его или ее. Да этот человек - чужак. Первосвятитель не может быть чужаком.
- Но, Благая Владычица, - настаивал кто-то, - он всё рассказал верно! Первый святой, вестник грядущего! Королевские Пророчества...
- Я знаю Королевские Пророчества, гражданин! - бросила женщина. - Берегись, или я решу, что ты громко споришь в общественном месте!
Раздался звучный голос: - Что тут творится?
Женщина ответила с некоторым облегчением: - А, Инвет Суровий. Будьте так любезны, помогите разрешить ситуацию.
Мужской голос раздался ближе. - Ситуацию? Ситуации не одобряются, Сторкул Метла. Даже рыцари низшего ранга, вроде вас, должны знать!
- Я готова доказать верность каждого шага, о Чистейший из Паладинов.
- Должны и докажете, или ваши действия окажутся особенными или, Госпожа убереги, уникальными. Вы не считаете ли себя уникальной, Сторкул Метла?
Ее голос вдруг стал тихим. - Нет. Конечно нет. Чистота внутренней моей незначительности абсолютна, о Чистейший. Могу заверить...
- Что тут случилось? Кто этот бессознательный человек?
Назойливый горожанин поспешил ответить: - Первый из Святых, о Чистейший Паладин Здравия! Человек без памяти на семь последних лет!
- А почему он без сознания?
- Он ослабел от допроса Здраворыцаря. Это было... ужасно! Благословение Госпожи, что вы подоспели!
Ни возражений, ни возмущений от невезучей Сторкул Метлы; лежавший у самых ее ног Эмансипор ощутил прилив сочувствия. Быстро схлынувший. Пусть поджаривается, решил он. И открыл глаза - что немедленно было замечено. Сфокусировал взгляд на Сторкул Метле. И... снова стон, снова демонстративный обморок.
- Она сделала это снова! - прошипел горожанин.
- Извините, Сторкул Метла, - рявкнул Инвет Суровий, - но вам надлежит ожидать Рыцарского Суда в Дневном Храме Здоровья.
Еле слышный ответ: - Да, Чистейший Паладин.
Эмансипор услышал удаляющиеся шаги.
- Очнитесь, Первосвятитель, - сказал Инвет Суровий.
Идеально. Глаза Эмансипора затрепетали, открывшись. Он посмотрел ошеломленно, а затем с явной приязнью в утомленное, словно резцом вытесанное лицо рыцаря в доспехах. - Я... никогда вас раньше не видел, - пролепетал лакей. - Но вижу чистоту вашей души. Вы, должно быть, паладин. Вы, должно быть, сам Инвет Суровий.
Блеск удовлетворения появился в строгих голубых глазах. - Вы правы, Первосвятитель. Есть малоизвестное пророчество, что я должен найти вас и доставить к королю. Вы сможете встать?
Эмансипор с трудом встал. Чуть пошатнулся и был поддержан рукой в перчатке.
- Идемте, Первосвятитель Славнейших Трудов...
Колени лакея подогнулись, что заставило паладина торопливо его подхватить.
- Что такое, друг мой? - в тревоге спросил Суровий.
Не обращая внимания на растущую толпу, Эмансипор выпрямился снова и прильнул к паладину. - Это... видение, о Чистейший. Ужасающее видение!
- Поистине печально! Что вы узрели?