Значит, и не заходила в лес? Прямо за теми деревьями спустилась с обрыва и, конечно же, не слышала ни одного слова.
Аркадий догнал Маришку, когда та была метрах в десяти от берега. Она шла не оборачиваясь, хотя не могла не слышать близких шагов. Он следовал за ней молча, не окликал.
Остановилась она у самой воды.
И вот они рядом.
— Тебе! — сказал он, протягивая три саранки, сорванные по дороге, — жалкое подобие того — первого — шикарного букета.
Она медленно, точно нехотя, повернула голову. Сердце у него сжалось. Так плохо она еще никогда не выглядела: бледные, почти бескровные губы, припухшие веки.
В потускневших глазах открыто схлестнулись неприязнь и боль. И все же при виде букетика эти недобрые чувства на какой-то миг потеснились удивлением. По ее лицу пробежала кривая и жалкая улыбка.
И вдруг Аркадия снова обжег взгляд. В нем опять уже не было ничего, кроме незащищенной злости. Она резко убрала руки за спину и отступила от него на шаг.
— Прости, — жалобно сказал он.
Презрительно усмехнувшись, она повернулась и зашагала вдоль берега к причалу.
— Подожди!
Он догнал ее и схватил за рукав.
— Пусти! — вырвалась она.
От резкого движения саранки полетели в воду.
Аркадий в растерянности остановился.
К причалу приближались баркасы. На переднем стоял Горячев. Он был похож на киношного героя — высокий, стройный, белокурый.
И он смотрел в их сторону.
Глядели на них и остальные рыбаки.
Маришка вдруг круто повернула от берега к стану. Не хочет встречаться с Горячевым? Почему?
Аркадий растерянно улыбался. Так рыбаки и поверят, что он вернулся ради статьи. Видели же, как он гонялся за женой и чем это кончилось. То-то они избегали встречаться с ним взглядами. Посматривал на него — с усмешкой — лишь один Миша. Такой возраст.
Горячев негромким голосом отдавал какие-то распоряжения Николаю Ивановичу. Когда же он обернулся и взглянул на подошедшего Аркадия, его узкие голубые глаза приняли жалостливое выражение. Точь-в-точь как у Юзи. Наверно, они считали его самым незадачливым из мужей, когда-либо побывавших на этом берегу.
Но дело есть дело. Для будущего материала действительно не хватало кое-каких цифр и фактов.
— Как улов? — спросил он Горячева, когда рыбаки ошвартовали лодки и принялись откачивать воду.
— Давно столько не брали, — ответил тот, кивнув головой на баркас. В нем чуть ли не вровень со скамейкой трепыхал перехваченный косяк.
— Сколько здесь?
— Да два плана будет!
— Неужели?
— Ежели не больше! — с удовлетворением добавил бригадир.
— А вечером что так мало взяли?
— Вечером-то? Так ведь ночью рыба лучше идет, чем днем. Слышали, как говорят: утро вечера мудренее? Это о нашем рыбацком счастье…
Горячев говорил с ним мягко и дружелюбно, как будто их отношения ничем не были омрачены. Похоже, что и в самом деле от вчерашней неприязни, чуть ли не вражды, не осталось и следа. Возможно, он тоже все взвесил и теперь старался сгладить неприятное впечатление. Одно мешало ему: его глаза по-прежнему жалели Аркадия.
И вдруг Мишин голос:
— Идет!
Аркадий обернулся. Нет, не Маришка. К берегу спускалась, высоко закинув голову, молодая инспекторша.
— Кого еще там несет? — не прекращая работы, спросил Николай Иванович.
— Да эту, из комбината! — ответил Миша.
Инспекторша приближалась. Лицо ее сильно раскраснелось. Вдруг она обернулась, поискала кого-то взглядом. Аркадий почувствовал: Маришку! Дальше она шла, с любопытством поглядывая то на Горячева, то на Аркадия. По-видимому, Юзя проинформировала ее обо всем. Даже каблуки постукивали о гальку: как интересно, как интересно!
Она поднялась на причал и подошла к Горячеву:
— Сейчас, я надеюсь, вы уделите мне время? — не без иронии спросила она.
— Опять незадача, — ответил тот, почесав затылок. — Взяли рыбку, а теперь вот везти надо.
— А что, кроме вас, больше некому?
— Сами видите, сколько рыбы!
— Вы, наверно, думаете, что я приехала сюда гулять?
— Нет, не думаю, — улыбнулся Горячев.
— Я вам пока ничего смешного не сказала, — понемногу распалялась инспекторша.
— Нет, не сказали, — весело подтвердил Горячев.
— Так вы останетесь для делового разговора или нет? — вконец рассердилась она.
— Сейчас никак не получится, — ответил Горячев. — Вот к обеду вернусь, тогда и покалякаем. А пока можете побеседовать с моим помбригадира. Он в курсе всех наших дел.