12. ГОСПОДИН ИНЖЕНЕР
Когда вникаешь в дела и события прошлых времен, о которых идет здесь рассказ, удивляешься обилию миссионеров, ориенталистов, инженеров, этнографов, лингвистов и прочего подобного люда, упорно следовавшего по путям древних аргонавтов. Внимание Западной Европы к Черноморскому побережью Кавказа и народам Кавказа на первый взгляд кажется даже удивительным. Но если учесть, что материалы так называемых научных экспедиций отсылались прямехонько в военные ведомства соответствующих стран, то невольно задаешься вопросом: куда же смотрели гостеприимные хозяева? Сейчас нам предстоит встреча с одним из таких ученых-изыскателей, которого, по его словам, пленили черноморские пейзажи и который поэтому решил увезти с собой на память подробнейшую карту побережья…
В летний полдень деловая жизнь в Сухуме обычно замирала. Город в такие часы как бы погружался в сон. Становилось тихо даже на базаре. Лавочники или сладко дремали, или прихлебывали вино из глиняных кувшинов. Только мухи, беспокойные южные мухи роились над каждой свалкой и липли к убогим витринам.
День выдался небывало знойный, — зной после ночного дождя. А это значит, что приходится дышать не столько воздухом, сколько паром, что пот струится в три ручья и лень шевельнуть даже мизинцем. И вот в такое-то время в лавке Кучука-эффенди, словно затем, чтобы помучить хозяина, торчат трое посетителей. Они перебрали почти все ткани: осмотрели шерсть, ощупали шелк, подивились нежной кисее, восхитились дорогой парчой. Они заплевали весь пол в магазине, а покупок не сделали ни на грош. Может быть, они просто-напросто решили укрыться от жары? Похоже на это, очень похоже!
Кучук изрядно повозился с ними. Юсуф — долговязый приказчик — тоже попотел немало. Наконец, крестьян предоставили самим себе, и они ничуть не посетовали на это невнимание, нет — они просто занялись разговорами и курением.
Двоих из покупателей мы уже знаем: это Темур из Дала и Согум из Гудаут. А третий — невысокий молчаливый человек — тоже находился среди тех, кто приходил утром к князю за правдой.
Темур и Согум заспорили о том, кто повинен в кровавой вражде между фамилиями Гунба и Нанба. Темур сказал: «Гунба» — и привел в доказательство массу доводов, словно высыпал их из башлыка. А Согум сказал: «Нанба» — и забросал Темура неопровержимыми фактами, увесистыми, словно пудовые гири. А третий, до сих пор хранивший молчание, сказал:
— Во всем повинен Саатбей Диапш-ипа.
И это была правда. Диапш-ипа столь умело поссорил эти две фамилии, что они почти начисто уничтожили друг друга.
— А ведь верно! — воскликнул Темур. — Виновник-то найден!
Тогда и Темур и Согум, как по уговору, обрушились на князя Диапш-ипа. Они поносили его как могли, ругали на чем свет стоит.
Тяжелая занавеска, отделявшая жилую часть от прилавка, плавно заколыхалась, и в складках ее появилась девушка. Она показалась крестьянам неописуемой красавицей. Девушка шепнула купцу несколько слов и скрылась за занавеской.
Кучук попытался выпроводить горе-покупателей. Он дал им понять, что продолжать спор о кровниках нет никакого смысла, раз обе враждующие стороны погибли в дикой распре.
— Но осталась третья сторона, — возразил Темур, поглядывая на занавеску. — Мы считаем, что и этой стороне не мешало бы последовать за теми двумя…
«Упаси аллах, — подумал турок, — чего доброго, князь и обидеться может, если прослышит обо всем этом». И он сказал вслух:
— Мы — люди торговые. Наше дело — деньги, — и улыбнулся как можно учтивей.
Ему дружно возразили: дескать, любой человек, будь он простой аробщик или купец, не должен отмахиваться от чужого горя. Но в эту минуту вошел важный господин в клетчатом костюме и высокой шляпе.
— Прошу прощенья, — сказал вошедший по-французски, — это лавка Кучука-эффенди?
— Она самая, — ответил купец тоже на французском языке.
— Прекрасно! Нет ли у вас хорошей шерстяной ткани?
Кучук покосился на крестьян.
— К вашим услугам, — сказал он громко.
Купец кивнул Юсуфу, и тот вывалил на прилавок несколько штук диагонали. Согум вышел из лавки, увлекая за собой своих товарищей. Трое крестьян пересекли грязную улицу и укрылись под тенью тополя.
— Анри де Симон, инженер, — представился новоприбывший, как только крестьяне удалились. Он снял шляпу, обнажив гладкую, как зеркало, лысину. — Мы можем поговорить в укромном месте?