— Жаловался, да перейдут на меня твои болезни.
— Ты помнишь мой ответ?
— Как же не помнить, да перейдут на меня твои болезни…
— Ты передал мои слова?
— Маршанам?
— Да, Маршанам.
— Я не смог, да перейдут на меня твои болезни…
— Почему же? — проворчал Келеш.
— Да перейдут на меня…
Князя взорвало. Он грубо перебил крестьянина:
— Послушай, Темур из Дала, у тебя мало собственных болезней?
Темур почесал свой длинный горбатый нос, подергал себя за ус.
— Болезней у меня немало — это верно, но самая главная нынче — это ты.
Князь затянулся из трубки, неестественно выпрямился в кресле… И тут Бирам вмешался в разговор.
— Великий князь! — сказал он громко. — Ты видишь перед собой Бирама, но это только его оболочка. Душа Бирама мертва.
Келеш разводит руками: что за странные разговоры в такой поздний час? Он снова ищет глазами Батала. Батал недвижим, только глаза его вдруг загораются в лунном свете, словно угли в камине.
— Что тебе надо, Бирам? — спрашивает Келеш.
— На Пицунде, — продолжает Бирам, — жила моя сестра. Были у меня там племянник и племянница. Много хороших знакомых было… А нынче там пепел и смерть…
— Знаю, знаю…
— Не о тех, кто полег, не о тех, кто пал героем, я плачу…
Рыбаку изменил голос. И Келеш увидел мужские слезы: они катились по старым щекам, застревая в седой бороде. Да, старый Бирам плакал…
— Князь, подумай о тех, кто мертв… Но самое главное, — рыбак поднял руку, словно для торжественной клятвы, — но самое главное, князь, подумай о нас, о живых…
— Что это значит, Бирам?
— Выслушай Темура, князь.
Бирам отошел в сторону. Совсем недавно он узнал о пицундском несчастье, и сердце рыбака не выдержало: к стыду своему, он заплакал…
— Тебя предают, князь, — начал Темур.
— Кто?
Князь встал и принялся ходить взад и вперед. Он остановился против Темура и еще раз повторил:
— Кто?
— Кучук-эффенди и его люди.
Князь улыбнулся. «Слава богу, — с облегчением подумал он, — а я ждал чего-то ужасного». И, заранее потешаясь над наивностью крестьянина, сказал про себя: «Этот ловкач из кожи лезет, чтобы выслужиться и получить несчастный кусок земли». И Келеш проговорил вслух:
— Ну что ж, Темур из Дала, рассказывай.
Темур выложил все, что знал о Кучуке. А что он знал? След на спине от плети? Это не доказательство. Голоса в лавке? Разве купцу запрещено принимать гостей? А все прочее — это, скорее всего, злоба против турок, давнишняя, накопившаяся в сердце злоба…
— Ладно, — сказал князь, — я подумаю. Спасибо за усердие. Ну, а как быть с твоей просьбой, Темур?
— С какой просьбой?
— А насчет земли и Маршанов?
Темур сообразил, как ответить на эту скрытую насмешку. И он с достоинством проговорил:
— Князь, да перейдут на меня твои болезни, будь осторожней в своих делах. Другой просьбы нет!
Князя не на шутку разозлили эти дерзкие слова. Он закусил губу.
— Батал! — окликнул Келеш царедворца, который, казалось, задремал. — Что все это значит?
— Не знаю, великий князь!
— Эти люди, — Келеш кивнул в сторону Бирама и Темура, — эти люди, если дать им волю, всю торговлю разрушат, оставят нас без товаров, и мы одичаем…
— Возможно, — согласился Батал.
— Если действовать так, как они того желают, надо всех купцов или уничтожить, или…
…или прогнать их! — перебил князя Бирам.
— Послушай! — князь обратился к Баталу. — Ты заодно с ними, что ли?
— Нет, князь, — отрезал Батал, и рыбак чуть не присел от удивления. «Сам нас потянул сюда, сам подстрекал, — подумал рыбак, — а теперь в кусты?»
— Но это еще не все, — сказал Темур. — Нам кажется, что княжичу не следует якшаться с турками после всего того, что случилось.
— Княжичу? Какому княжичу?
— Аслану.
— С какими турками?
— С тем же Кучуком-эффенди.
Келеш повернулся спиной к Темуру. Нос у него хищно заострился, ноздри раздулись.
— Батал, — сказал он жестко, не поворачивая головы к царедворцу, — ты посади этих дураков в тюрьму, а я уж как-нибудь разберусь и в своих делах и в их поступках… Да, да, разберусь!
Бирам с надеждой обратил свои взоры к Баталу, но тот указал рукою на дверь.
— Довольно! — крикнул Батал. — Ступайте!
Темур поплелся из комнаты, словно побитый. Бирам усмехнулся.
— Большое спасибо, — проговорил он насмешливо.
Батал вышел вслед за Бирамом и Темуром и, против обыкновения, яростно хлопнул дверью.