Появление русских ошеломило янычаров, которые подались назад, к морю, чтобы занять там удобные позиции.
Морская пехота предприняла штыковую атаку. Янычары ожесточенно огрызались, с тревогой поглядывая на горизонт: они ждали обещанной им помощи…
Но где же Даур? — спросите вы.
Он преследовал тех, кто бежал сломя голову, кто бежал от гнева народного, сознавая, что их черное дело безвозвратно проиграно.
Аслан и Мамед мчались на конях. Они торопились достичь вершины, на которой дотлевали костры — сигналы заговорщиков. Здесь проходила дорога к Маршанам — единственный путь к спасению.
Во всякой погоне, когда преследуют злодеев, есть чудесная окрыленность. Она, эта окрыленность, рождается из сознания, что ты стоишь за правое дело и что победа уже близка. Глубоко понимая великий смысл этой погони, Даур не жалел ни себя, ни своего скакуна.
Гора, по которой мчались беглецы, представляла собой высокое плато, покрытое зарослями ельника и густой ежевики. Несколько троп и проселочных дорог вели к ближайшим деревням. Небольшая опрятная полянка подходила к самому краю горы. В воскресные дни здесь устраивались игры в мяч и медленно кружились неприхотливые праздничные хороводы. Вся бухта отсюда — как на ладони. Слева — Кодорский мыс, справа — Сухумский. У лукоморья — ровный прямоугольник крепости с дворцом посредине. Над Сухумом в этот ранний час держится тонкая пелена дымки, город кажется лежащим в глубокой долине…
Занимается рассвет. Белое пушистое облако, неподвижно застывшее на востоке, слегка заалело. Море, полосатое от утренних течений, простирается далеко-далеко, и город по сравнению с ним кажется маленьким потревоженным муравейником.
Наверху, на зеленой полянке, беглецов встретил Кучук со своей дочерью. Купец почуял недоброе, как только увидел Аслана.
— Плохо дело, — сказал он дочери.
Саида молчала, поджав губы. Это было ее первое настоящее испытание в жизни. Страх у нее смешивался с любопытством.
Княжич и не думал спешиваться. Он был бледен. Мамед сидел на коне мрачный, сгорбившийся.
— Аллах! Аллах! — пробормотал Кучук.
— Есть у вас лошади? — спросил Аслан.
— Есть.
— В таком случае спасайте свои шкуры!
Кучук кинулся к лошадям, скрытым в кустах ежевики.
— Куда же мы? — спросил он, чуть не плача.
— Через горы — к Маршанам.
— Аллах! Аллах! — заскулил купец.
— Живей, за нами гонятся! — сказал Аслан и хлестнул коня плетью.
…Даур рвался вперед. Сердце его билось так же гулко, как и сердце послушного ему скакуна.
Узкая дорога шла лесом, а дальше вилась над краем пропасти. Вдруг раздался выстрел, и Даур схватился за левое плечо. «Должно быть, навылет», — подумал он, хлестнув коня. Резвый скакун понесся вниз по тропе.
Тут Даур увидел то, что он жаждал увидеть: спины четырех всадников. И он выстрелил.
Под одним из беглецов конь оступился и упал, преградив дорогу другому коню. Даур и глазом моргнуть не успел, как двое всадников полетели с обрыва. Последнее, что заметил молодой стражник, — длинные черные косы, распростертые, как руки, над бездонной пропастью…
Один из всадников успел-таки скрыться за поворотом, а последнего из беглецов Даур настиг.
И вот они стоят друг против друга — Даур и Мамед, хозяин этой земли и черный гость ее. Мамед — помятый, дрожащий перед тоненьким дулом кремневки, Даур — окровавленный, в изодранной черкеске, но торжествующий.
— Так, — процедил сквозь зубы Даур, — отец и дочь отправились, значит, ко всем чертям?
— Как видишь, — ответил Мамед.
— А кто это удрал туда? — Даур кивнул в сторону гор.
— Аслан.
— Очень жалко, — сказал Даур. — Ну, а ты?
— А я в твоей власти, — проговорил Мамед, — но не забывай, я — твой гость.
— Это на вас похоже! — гневно произнес Даур. — Сначала вы жалите, как змеи, а потом взываете к нашему гостеприимству. Но знайте: не будет отныне гостеприимства для черных гостей!..
Дауру хочется спросить, зачем Мамед и его кровавые собратья пришли из-за моря, неся страдания и муки абхазскому народу? «Доколе, — хочет он бросить в лицо врагу, — доколе будете топтать вы нашу землю, доколе будете похищать наших детей, наших сестер и братьев, наше добро?..»
Однако к чему разговор? Все настолько ясно, что слова кажутся лишними. Да и вряд ли поймет их этот молодой хищник!.. Нет, право, не стоит труда…
— Могу лишь сказать одно, — говорит хрипло Даур, — спасибо за урок!