Не в моем вкусе, говорю я себе, когда вижу его во всем иссиня-черном великолепии, нежного, как кровоподтек.
Не в моем вкусе, правда, говорю я себе, когда выясняется, что меня опередила компания из пяти бойких девчонок, этаких кровожадных львиц. Одна — явная предводительница, все остальные — ближайшее окружение ее величества, подражающее ей во всем, в том числе и в одежде. Все пятеро из той породы молоденьких хищниц, которые заживо сдерут с тебя шкуру и дочиста обглодают кости.
— Эй, ты же придешь в субботу? — говорит предводительница прайда, девчонка по имени Хизер. Ее нисколечко не смущает, что Бэтмен небрежно поводит плечом и ни на миг не отрывает глаз от книги. Сегодня не Сартр. «Дракула» Брэма Стокера. Отличная книга. И вполне по сезону, поскольку близится Хеллоуин.
Не в моем вкусе, не в моем вкусе, не в моем вкусе.
— Может быть, — говорит он. — Если получится.
Общие фразы. Человек вроде ответил, а по сути — вообще ничего не сказал. Совершенно пустые слова, впечатляющие в своей пустоте. Я так не умею.
— Постарайся, Итан, — подает голос кто-то из свиты. Не помню, как ее зовут. То ли Вьюга, то ли Ливень. Может быть, Град. В общем, какое-то странное имя, связанное с погодой. — Мы все тебя ждем.
— Ага, — говорит он и на этот раз даже и не пытается сделать вид, что ему интересно их общество. Утыкается в книгу и начинает читать прямо у них на глазах. Его запасы энергии истощились.
— Ну, ладно. До встречи! — Хизер одаряет его лучезарной улыбкой.
Идеальные зубы, кто бы сомневался. Лос-Анджелес — царство керамических виниров. Вчера я погуглила эти «виниры». Один зуб стоит минимум тысячу долларов. Стало быть, ее рот стоит в пять раз дороже моей машины.
— Пока-пока, — говорят остальные девчонки и наконец-то уходят. Бэтмен явно испытывает облегчение оттого, что его наконец-то оставили в покое.
— Вам чего? — спрашивает он меня. Вроде бы шутит, но я чувствую себя очередным покупателем в автоочереди у «Макдоналдса».
Я думаю о нашем проекте по литературе. Вспоминаю, как Бэтмен решил, что от меня можно запросто отмахнуться, как от всех остальных.
— Насчет «Бесплодной земли», — говорю я скучающим тоном, засунув руки в задние карманы джинсов. — Если не хочешь работать вместе, ничего страшного. Просто мне надо будет сказать об этом миссис Поллак и найти другого партнера. Я не хочу, чтобы ты делал проект за меня.
Вот, я это сказала. Было не так уж и трудно. Я медленно выдыхаю. Меня немного трясет, слегка кружится голова, но внешне это незаметно. Будем надеяться. Моя маска держится крепко. Сейчас мне хочется лишь одного — получить свой «Хэппи мил» и побыстрее отчалить.
— А какие проблемы? Я же сказал, что получишь пятерку, — говорит он, небрежно откинувшись на спинку кресла. Смотрит на меня в упор. Сегодня его голубые глаза кажутся почти серыми. Как зимнее небо в Чикаго. Почему он все время такой усталый? Даже его волосы выглядят утомленными, местами они торчат в разные стороны, но загибаются вниз, словно склоняясь в пораженческом поклоне.
— Не в этом дело. Я сама в состоянии получить пятерку. Мне не надо к кому-то примазываться, — говорю я, скрестив руки на груди. — И потом, я не хочу нарушать школьный кодекс чести.
Он снова смотрит на меня и, кажется, усмехается. Это лучше, чем полный игнор, но все равно неприятно.
— Кодекс чести?
Да шел бы он к черту. Наверняка его папа — какой-нибудь знаменитый актер или кинорежиссер, и ему нет нужды волноваться, что его исключат из школы. Уж он-то точно получит свой аттестат и поступит в колледж. Возможно, он даже не знает значение слова «стипендия». Без словаря не поймет, о чем речь.
— Слушай, я новенькая в этой школе. Я не хочу, чтобы меня исключили или что там еще, я не знаю. Мне не нужны неприятности. До окончания школы всего два года, сейчас все считается. Мне все равно, что ты обо мне подумаешь. Можешь считать меня дурой, больной на всю голову или еще кем-нибудь.
— Или еще кем-нибудь, — говорит Бэтмен.
Снова эта загадочная усмешка. Я его ненавижу.
На самом деле. Когда надо мной потешаются Джем и Кристель, это не так уж и важно. Их смешит моя одежда, а не мои слова. У меня в голове звучит мамин голос, всего секунду, потому что ее голос уже почти испарился — или рассыпался пылью: прах к праху, — но в эту коротенькую секунду мама снова со мной: Никто не заставит тебя чувствовать себя глупо. Никто, кроме тебя самой.
— Или еще кем-нибудь, — повторяю я снова, как будто это такая шутка. Как будто я неуязвима, и он не может меня задеть. Глаза щиплет от слез. Откуда они взялись? Нет, только не это. Сейчас не время. Я делаю глубокий вдох, и все проходит. — Нет, правда. Зачем эти сложности? Я найду другого партнера. — Я заставляю себя посмотреть ему прямо в глаза. Пожимаю плечами, как будто мне все равно. Делаю вид, что у меня тоже нет недостатка в ищущих моего скромного общества.