Таракан стал вовсе вялым. Едва перебирал лапками. Тогда я сориентировал его мордой в угол и погнал струей «Элеганта» через всю комнату — по диагонали.
В углу мотор у таракана, наконец, заглох, и он встал окончательно. «Тут-то мы вас и ждали!» — злорадно сказал я и навалился на таракана всей оставшейся мощью собачьей аэрозоли.
Через три минуты все было кончено. Таракан лежал, как на картинке, — задрав кверху лапки.
Правда, в комнате совершенно нечем стало дышать. Пришлось мне, для дезинфекции, распылить флакон аэрозольного одеколона.
После чего я сел на диван, устало закурил и, откровенно говоря, так подумал: «Ну и железная же тварь! Черт им не брат, этим тараканам! Еще бы они не жили миллионы лет, если вон даже сейчас, при нашем-то развития науки, на каждого паразита надо почти что пятерку ухлопать!..»
Дышите и обрящете
С детства внушали нам множество неукоснительных правил. Среди них не последнее место занимала такая истина: «Вдыхайте через нос, выдыхайте через рот». Этому учил нас школьный физрук, преподаватель гимнастики в доме пионеров, тренер в спортивном клубе…
По мере сил мы старались не нарушать эту заповедь, хотя, убейте, я никогда не мог понять, почему необходимо, чтобы воздух циркулировал через наш организм именно таким способом. Я и до сих пор считаю, что гораздо удобнее вдыхать все-таки ртом, по возможности широко открытым. И, честно говоря, думаю, что все наши наставники, как люди пожившие и опытные, сами тайком дышали не по науке, во избежание кислородного голодания или других каких-нибудь неприятных последствий.
Такое подозрение никогда меня не оставляло, а окончательно я уверился в своей догадке после ужасного случая с моим коллегой, тренером по легкой атлетике Рискиным Евгением Давидовичем.
Этот Рискин был человек до болезненности порядочный и считал, что раз он внушает молодежи такое суровое правило, то прежде всего сам должен его исполнять неукоснительно — воспитывать, короче, на личном примере. И он старательно и принципиально вдыхал через нос и выдыхал через рот в любой обстановке, где бы ни находился: в спортзале, на прогулке, в кино, в бане. Он, в конце концов, так напрактиковался, что по-другому дышать уже не мог.
Я даже подозреваю, что именно поэтому Евгений Давидович в свое время не сделал блестящую спортивную карьеру, а застопорился на уровне кандидата в мастера спорта и ушел на тренерскую работу.
Впрочем, это лишь догадка. А речь пойдет о другом случае, более печальном.
Дело в том, что Рискин, как человек холостой, начал в последнее время ухаживать за одной юной гимнасткой, Наташей Грумейко — десятиклассницей. В кино ее стал приглашать, на каток, балеточку другой раз с тренировки поднесет — и так далее. А ребят из Наташиного класса заело, и они вгорячах направили Рискину ультиматум, довольно-таки хулиганское анонимное письмо, с костями и черепом, как водится, и такого содержания: «Если ты, костыль горбатый, еще раз покажешься на улице Подгорной, ноги повыдергаем и спички вставим!»
А улица Подгорная, где жила Наташа, одна из немногих улиц, оставшихся в нашем городе, на которой преобладают пока частнособственнические домишки, подворотни, огороды, ухабы и прочее.
Рискину бы поостеречься, но он как раз билеты взял на дополнительный сеанс и даму свою успел предупредить — неудобно назад отыгрывать. Ну, и пошел он после кино Наташу провожать в дальний конец улицы Подгорной — туда, в тупик, к речке Песчанке. Идет, и хотя человек вроде не робкого десятка, чувствует, что нервы напряжены до предела. Идет и думает: «Если они вдвоем-втроем выскочат, то еще ничего — отмахнусь. Применю, в конце концов, самбо. Тряхну стариной. Ну, а если вчетвером-впятером — тогда уж и не знаю что…»
Однако все обошлось благополучно. Проводил он Наташу до самого дома, возле калитки повздыхал, ручку поцеловал на прощанье (до большего у них пока не доходило) и повернул назад.
А темень, между прочим, на этой проклятой Подгорной — хоть глаз выколи. И тихо, как в гробу.
И вот, в этой жуткой тишине, услышал вдруг Рискин отдаленный посвист. «Запугивают, молокососы!» — нервно усмехнулся он и прибавил ходу.
Прошел какое-то расстояние и слышит, опять свистят. Теперь уже слева. И вроде справа тоже.
«Эге! — думает Рискин. — Да их тут порядочная, видать, шайка собралась… Луна бы хоть выглянула, ч-черт!» — а сам еще прибавляет.
Свист, между тем, не прекращается. Уже откликаются где-то впереди по курсу, на расстоянии квартала примерно. И, похоже, сразу несколько человек.
«Обложили, стервецы! — сообразил тогда Евгений Давидович. — Всем классом вышли, пираты! На одного!.. Ну, старик, давай!»
Прикинул он по памяти расстояние до центра, штаны поддернул и врубил. На полную, как говорится, катушку.
Рискин когда-то чемпионом был на дистанции полторы тысячи метров. Бежит поэтому как бог: бедро выносит почти на уровень живота, руками работает, дышит, само собой, по науке — то есть вдыхает через нос, а выдыхает через рот. «Уйду! — думает. — Неправда! А выскочит какой змееныш наперерез — сомну! Все же во мне восемьдесят шесть килограмм»..
Газует бедный Евгений Давидович — аж ветер в ушах. Но возраст, что ни говорите, дает себя знать. И отсутствие тренировок. Не отстают хулиганы и только. Свистят все ближе и ближе, настигают — вот-вот за фалды сцапают!
И все же Рискин не дался этим соплякам. Четыре раза он падал: бровь рассек, мизинец на левой руке вывихнул, брюки новые, импортные, в паху разорвал, но ушел. Вымахнул на ярко освещенный центральный проспект — прямо в объятия двух милиционеров.
— Спасите! — кричит. — Бандиты за мной гонятся!..
Старший милиционер глянул из-под руки вдоль улицы Подгорной и говорит:
— Померещилось тебе, друг, — никого там нет. Закусывать надо, товарищ. Эх, до чего она, проклятая, людей доводит!
— Свистели они, товарищ сержант! — объясняет Рискин. — До сих пор у меня этот свист в ушах стоит.
— Странное дело, — говорит милиционер, подозрительно щурясь. — Что-то он и у меня в ушах стоит. — И дает знак напарнику.
Напарник понимающе кивает и крепко берет Евгения Давидовича за локти…
Только в безопасной обстановке — в «черном вороне» Рискин с большой досадой установил, что это он сам лично свистит, извините, носом — в процессе научного дыхания…
Недавно Рискин, после двухнедельного бюллетеня, снова возглавил нашу легкоатлетическую секцию.
— Внимание! Начали разминку! — привычно скомандовал он. — И — раз! И — два! Вдох — выдох… Вдох — через нос, выдох — через рот!..
Тут по лицу Евгения Давидовича пробежала легкая тень — словно бы отблеск какой-то мысли. Он осекся и даже как будто порозовел. Однако быстро взял себя в руки и, опустив глаза долу, упрямо повторил:
— Вдох — через нос, выдох — через рот!
Мы печально усмехнулись в душе и, сделав вид, что добросовестно выполняем его наставление, глубоко вздохнули… через стиснутые зубы.