— Если мы не поймаем эту хитрую змеюку за руку, когда она вешает метки, мы ничего не докажем! — возмущалась мадам Лиамфорт.
Так-то справедливо. Но обидно быть наживкой в процессе поимки преступника. Мертвой наживкой.
— Ты же понимаешь, как это не типично для оракула заниматься ведьмовством! Нам никто не поверит! — продолжала распаляться Мелисса.
— Но нельзя же использовать для этого невинных студенток! — Стефан тоже начал повышать голос.
Интересно, как это он позволяет себе такое поведение⁈ В Академии мадам Лиамфорт боялись как огня! Одного её строго взгляда хватало, чтобы усмирить любого хулигана. Даже оборотней, а они-то уж были известной «бандой»!
— И потом, мы же не до конца уверены, что это Астрид? Может быть, кто-то её подставляет? Мы не можем обвинять без весомых доказательств! — сказал Стефан уже более спокойным тоном.
Астрид? Преподавательница гадания — маньяк, убивающий студенток⁈ Она казалось мне такой милой….
— Так вот, если я отменю занятия по гаданию, мы никогда их не соберем!!! — особенно громко воскликнула Мелисса. Закрыла глаза. Выдохнула. И язвительным тоном продолжила. — Ты защищаешь её потому что она — твоя бывшая жена⁈
— А ты обвиняешь её именно поэтому⁈ — саркастично в тон ей ответил Стефан.
Ого, да тут похоже любовный треугольник!
3
Ректор отпрянула, словно от пощечины. Лицо её пошло красными пятнами, а красивые полные губы превратились в узкую изогнутую линию.
Ох-хо-хо, куратор Стефан! Нет ничего опаснее оскорбленной женщины! Вы же уже разводились один раз, судя по тому, что я услышала. А до сих пор уму-разуму не научились? Ай-яй-яй, а с виду умный мужик!
— Куратор Стефан Стайр . Я запрещаю вам обсуждать, делиться догадками, подтверждать жестами, писать или любым другим способом открывать любую информацию о происшествиях, — мадам ректор на мгновение прервалась, переводя дух.
— Мелисса, но, — попытался было влезть в её монолог Стефан. Но ректор была непреклонна.
— … Которые привели к гибели четырех известных вам девушек. Это запрещено вам делать среди студентов, других преподавателей и, пожалуй, всех людей, кроме тех, кому я вам специально разрешу, — чеканя каждое слово, проговорила ледяным голосом мадам ректор.
— Послушай меня, — Стефан снова попытался прервать гневную тираду мадам Лиамфорт. Безрезультатно.
— Я запрещааю вам, куратор Стайр, препятствовать любым образом моему расследованию этих происшествий. Все это также касается связанных с этими убийствами любых прошедших и будущих событий и последствий. Вам всё это, из всех живущих на свете людей, обсуждать можно только со мной.
— Мелисса, да послушай меня наконец, — Стефан сделал пару шагов навстречу ректору.
— И я зачаровываю вас Клеймом Векового Молчания, — припечатала ректор и сделала быстрые и выверенные пассы правой рукой.
Теперь была очередь Стефана отпрянуть, когда в него полетела огненно-черная спираль заклинания. Он не пытался уклониться, лишь отшатнулся. Лицо его сравнялось цветом белоснежной фарфоровой чашки, стоящей на столе у ректора.
В рамках курса «Государственная служба для магов» нам говорили о том, что эти чары может снять только наложивший заклинание. Или они спадают сами по себе со смертью заклинателя.
Клеймо убивает владельца, если он нарушает условие, оговоренное заклинателем. Причем тут нельзя «обыграть» в игру слов, подловив на неточной формулировке. Но Мелиссу и не подловишь! Она столько уточнений сделала! Видно, опыт у неё есть по этой части.
Как только владелец Клейма идёт на сделку с собственной совестью и пытается обойти обозначенные магом условия, Клеймо активируется. Это ужасное заклинание. Суровое и жестокое. Его используют для сохранения государственных тайн. Или для шпионов. Чтобы в случае, если их раскроют, они не могли ничего никому сказать.
Клеймо Векового Молчания в «живую» я видела впервые. Пройдя сквозь одежду, заклинание, видимо, причинило куратору Стайру немыслимую боль, потому что мужчина, упав на колени, закричал. А ведь он колдун с десятком фамильяров!
Старшекурсники говорят, что ощущения при обретении первого фамильяра сравнимы с переломом. С каждым новым — боль усиливается многократно. Как же ему больно теперь, если он, опытный колдун, кричит⁈
У заклинания был нюанс. Оно причиняло обоюдную боль в момент «клеймения». Ректор гордо выпрямившись приняла этот удар. Её лицо немного искривилось, но она не проронила ни звука.