По-молодецки спрыгнуть с палубы на камни я был не готов. Поэтому осторожно спустился по трапу, приобнял задумчивого старосту и отвёл в сторону.
- За нами погоня, Хашуб, - честно признался я. - Ты же слышишь, да? Не знаю, как скоро, но они будут здесь. И это - храмовники.
Элотан одарил меня взглядом, но промолчал.
- Послушай моего совета. Послушай совета посланника небес: говори правду. Когда тебя спросят, признайся. Скажи, кто пожаловал в твою деревню. Скажи, кто угрожал тебе небесным оружием и кто отобрал лодку.
- Струг...
- Неважно. Главное, не утаивай ничего. Расскажи и про принца, и про анирана. Только медальон и золото укрой. Отберут, не моргнув глазом. Скажи, что силой своей аниран заставил тебя подчиниться. Что обещал покарать... И скажи, что уплыл в Равенфир. Пусть попробуют догнать...
- Других лодок нет, - элотан Хашуб заговорил уверенно. - Только ялики. Но на яликах вас никогда не догонят. Вы пойдёте под парусом... Скажи, посланник небес, - он уставился мне прямо в глаза. - А это действительно принц?
- Так и есть, - кивнул я. Затем сжал плечи элотана и заговорил не менее уверенно. - И если всё пойдёт так, как я задумал, однажды мы вернёмся. Но не с младшим сыном, а со старшим - с принцем Тревином, наместником Равенфира. Вернёмся целой флотилией, чтобы избавить ваши земли от гнёта церкви. Мы возблагодарим всех, кто помогал нам, и накажем каждого, кто угрожал. А затем обретём в лесу сторонников и двинемся к Чуду Астризии. Те, кто требует от вас покаяния и смирения, будут наказаны тем, кто требует верить в спасительные перемены. Кто дарит надежду и обещает неминуемое исцеление.
Хашуб меня выслушал молча. И мне хотелось верить, что он понимает, что неизбежные перемены придут в эти края.
- Я обещаю тебе, как обещал многим до тебя: счастливый детский смех и маленькие ножки, бегающие по береговой гальке, вернутся в твою деревню. Наказание бесплодием я исцелю. Ибо сейчас ты разговариваешь не просто с анираном, а с милихом.
Хашуб вновь выслушал внимательно. Затем бросил взгляд себе на грудь и снял недавно повешенный медальон.
- Закопаю поглубже. Чтобы храмовые слизняки не нашли.
Я усмехнулся и хлопнул его по плечу.
- Жди, элотан. Просто жди.
***
Струг выталкивали с берега практически всей деревней. А опытные и неопытные моряки помогали отталкиваться длинными вёслами. И когда судёнышко поплыло по тихой глади, на корме оставались стоять лишь трое: я, Мириам и Терезин. Все остальные торопливо гребли или ставили парус.
Мы же смотрели на удаляющийся берег и прислушивались к шуму. Но пока, кроме причитаний, ничего не слышали. Рог не подавал признаков жизни.
Я был немного обеспокоен, конечно. И не только за жизнь людей, которых опять подставил. Я смотрел на удаляющийся лес и опасался, что из него сейчас вырвутся плотные ряды носителей белых ряс. Что добегут до берега и кинутся плавь. Доплывут и попытаются взять эту лохань на абордаж.
Но ничего подобного не происходило. Парус был поставлен, вёсла пенили воду, а берег торопливо отдалялся. Жители деревни никуда не уходили, смотрели нам вслед, но руками на прощанье не махали. Даже элотан стоял по колено в воде и молча провожал взглядом.
- Неужели спаслись? - прошептала Мириам.
- Надеюсь, что так, - ответил я. - Если Эвенет действительно обо всём догадался и сам руководил погоней, мы легко отделались.
- Мы лишь фигуры на игровой доске, - Мириам крепко сжала мою руку и благодарно посмотрела. - Но не настолько важны, чтобы он бросил на нашу поимку все силы. У него достаточно золота, чтобы подыскать нам замену. И купить такие фигуры, рядом с которыми утрата нас, не будет значить ничего.
- Верю, Мириам, верю... Этот подонок даже пытался отравить короля...
- Святой отец Эвенет пытался отравить отца??? - Терезин, молча стоявший рядом, встрепенулся. - Как??? За что??? Не может быть!?
Я похлопал его по плечу, но он сбросил мою руку.
- Ваше Высочество, ваш духовный наставник - совсем не тот, кем вы его считали. Поверьте мне. Он не добрый дедушка-целитель. Он - само зло... Когда мы вернёмся в столицу, я дам вам прочесть письмо, где он планирует посадить вас в темницу. И голодом морить, пока вы не умрёте от истощения. Именно поэтому я отправился на восток - спасти вас от тирана.
Повторное похлопывание тоже не помогло: Терезин буквально бурлил гневом. Он вновь сбросил мою руку и хмурился, смотря вдаль. Сложил руки на груди и молчал.
Поэтому я предоставил его самому себе. Когда придёт время - а его, судя по всему, будет достаточно - я расскажу ему всё. "Как", "почему" и "зачем". А пока пусть подуется. Ему это необходимо. Главное, чтобы осознал, кто истинный враг.
- Но всё же не он главная фигура на доске, - Мириам прижалась к моему плечу. Вместе с ней мы смотрели, как удаляется берег. Как расстояние всё увеличивается, а воины в белых рясах всё не появляются. Погоня если и была, то недостаточно быстра. - А ты.
- Мне ещё предстоит это доказать, - ответил я. - Но, будь уверена, это ещё не финал. Я сюда ещё вернусь. Обязательно вернусь... И далеко не один.
Ухнул парус, впитывая ветер. Прозвучала команда "суши вёсла". Струг набирал скорость и вскоре берег исчез за горизонтом. Исчез, как и далёкий тихий голос вновь прозвучавшего рога.
Часть 5. Глава 28. Мириам.
На первом же собрании матросов мы решили, что никаких перерывов и увольнительных не будет. Мы будем грести посменно день и ночь. А я, как самый выносливый, буду грести за двоих. Наша задача остаётся неизменной: как можно быстрее разорвать дистанцию и достичь Равенфира в кратчайшие сроки. Где, как я пообещал втянутым в плавание бедолагам, они получат значительное материальное вознаграждение.
Ну а затем я утянул на разговор Иберика.
- Иберик, мне кажется, пора. Пора тебе связаться с Сумманом. Имеешь представление, где он может быть?
- Если далеко, найдёт меня не сразу. Если близко, вряд ли понадобится больше одного рассвета, - ответил тот. - Он обязательно услышит мой зов... Хочешь узнать новости из столицы и Валензона? И отправить обратно?
- Нет, - сразу отмёл я. Пока мне было совершенно не до новостей. - Нам надо предупредить принца Тревина. Ты сможешь объяснить Сумману, куда надо лететь? И отыщет ли он того, кому послание будет предназначаться?
- Обижаешь... - наигранно насупился Иберик.
- Тогда действуй. Как ты там с ним связываешься?... Я хочу, чтобы Тревин не ждал нас, а встретил. И чем раньше, тем лучше.
Иберик прекрасно справился с поставленной задачей. Как и всегда, в принципе... Уже к следующему вечеру его доверенный сирей обнаружил нас. Кружил, кружил над рекой, а затем безошибочно совершил посадку на выставленную руку.
И он действительно доставил нам письма с новостями. И хоть новости оказались не самыми свежими, всё же мы с удовольствием с ними ознакомились. Убедились, что на всех фронтах пока затишье и облегчённо выдохнули.
Беда была лишь в одном: ответ писать было нечем. Не было ни чернил, не писчего набора. Даже жалкого пера не нашлось.
Так что аниран вынужден был проявить смекалку. Как узник горемычный он заперся в каморке два на два метра, где мы поселили Мириам, которая долго смеялась, что эта крошечная каюта меньше, чем её предыдущее жилище, и строчил письмо. Строчил на обратной стороне прибывшего послания, используя в качестве пера метательный нож Иберика, а в качестве чернил - собственную кровь.
Я постарался быть максимально лаконичным. И максимально острожным, чтобы не повредить ужасную бумагу. Аккуратно нацарапал несколько строк с просьбой о помощи и промакнул тряпицей, стараясь не размазать. А затем дал на утверждение Мириам. Она прочла мой ответ и, образно говоря, заверила.
- Пусть встретит меня на своей яхте, - посмеялась она. - Там хоть кровать есть нормальная.
Сирея накормили рыбой, чему он совершенно не возражал, и отправили в путь. Иберик о чём-то шептался с ним, затем погладил по голове и выставил руку.
- Чудеса эти сиреи, - уже в который раз подивился я. - Хочу себе такого...
***
Практически весь день - четвёртый в пути - я провёл на вёслах. Всё же действительно я мог работать, как минимум, за троих. И никогда не забывал, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих. А поскольку среди "утопающих" двое мало на что были способны - от слабосильного Терезина вообще не было никакого толку, а Мириам умела только есть рыбу, а не чистить - основная тяжесть пути легла на крепкие мужские плечи. Работали и остальные, конечно, но именно я был и швец, и жнец, и на дуде игрец.