— В этом случае может помочь кровопускание. К несчастью, лекаря среди вас, друзья, нет, а знахарку я не полагаю достаточно сведущей в этом вопросе. Ее удел — лечение травами, но они бессильны, пока яд в теле. К счастью, я — вампир. Я способен высосать отравленную кровь из тела Антона, могу отличить ее от нормальной и знаю, когда следует остановиться. К несчастью, я дал слово Его Величеству Тревору, что никогда не укушу своего ученика. Да и, полагаю, вы — его друзья и родственники, — будете против того…
— Да ты долго нам на мозги капать будешь?! — Аркано, не в силах больше терпеть занудные рассуждения, нескрываемо взорвался, — Мальчишка умирает, а он тут об обещаниях толкует! Можешь помочь — кусай и не медли, живо!
— Прошу вас, господин Фаррад… — перепуганный чуть не до сердечного удара отец юноши подался вперед и неожиданно, не обращая внимания на изумленные взгляды вокруг, упал на колени, — Молю вас! Если вы можете… умоляю… спасите моего сына! Антошка, Антошенька… Молю, спасите его, спасите!!
— Встаньте.
Фаррад, по-видимому, остался единственным, кого сцена мольбы совершенно не тронула. Взгляд его темных глаз обратился к ученику.
— Это твоя жизнь и твое тело, Антон. Решение должен принять ты.
— Я не стану вампиром после укуса? — вопрос парень задал, почти не задумываясь: видимо, уже успел обдумать его и только и ждал мига, чтобы задать. Учитель неопределенно пожал плечами.
— Мне не доводилось обращать вампирами, но доводилось убивать, — спокойно произнес он, — Я не знаю, как происходит процесс обращения, должен ли вампир делать что-то дополнительно, чтобы обратить. У тебя есть выбор, мой мальчик, — голос вампира неожиданно зазвучал мягче, — Ты можешь рискнуть жизнью, или умереть наверняка. Выбор за тобой.
Повисло молчание. Скрипач думал, глядя в пол у своих ног; прочие присутствующие переминались с ноги на ногу, в страхе ожидая его решения.
— Скрипка здесь бессильна? — уточнил Антон, — Вы говорили, она способна… как это… возвратить все, как было?
— Это не тот случай.
Парень кивнул. В голосе его при ответе зазвучала мрачная решимость.
— Кусайте.
Фаррад кивнул и, не оттягивая неизбежное, склонился над плечом юноши, аккуратно открывая рот. Сверкнули тускло на краткое мгновение в слабом свете с улицы острые клыки, и почти сразу же удивительно мягко и легко погрузились в бледную плоть.
Антон вздрогнул и, закусив губу, стиснул здоровой рукой ткань штанов, закрывая глаза.
Потянулись минуты. Вампир медленно тянул из раны отравленную кровь, тянул очень внимательно, прислушиваясь к собственным ощущениям и, похоже, ни капли не глотал.
Сколько прошло времени, не знал никто — каждая секунда казалась часом, каждый миг растягивался на века. Когда Фаррад отстранился и, недолго думая, сплюнул кровь в находящееся возле печи ведро, по горнице пронесся вздох облегчения.
Антон неуверенно выпрямился, тряхнул головой. Потом поднял, было, руку, чтобы потрогать рану, однако, оказался остановлен учителем.
— Ты можешь занести инфекцию, — спокойно произнес он и, окинув присутствующих быстрым взглядом, чуть улыбнулся, — Теперь можно звать знахарку, чтобы она залечила рану. Или кто-то из вас знает основы врачевания, и способен перевязать ее?
Игнат, не в силах стоять спокойно, бросился к сыну и, обхватив его голову, прижал к своему плечу. Говорить кузнец ничего не мог — слезы душили его, однако, вопрос спасителя он услышал и, стараясь говорить ровнее, ответил.
— Милена знает основы знахарства, она могла бы…
— Нет! — Антон дернулся, высвобождая голову из отцовских рук, — Нет, отец, нет… Я не хочу впутывать ее в это. Милена итак пережила сегодня достаточно, она чистая, невинная девочка, она не должна видеть этого ужаса! Она отправилась домой, убежденная… уверенная, что я… — парень запнулся и, опустив голову, напряженно облизал губы, — Словом, это ее… как бы сказать… мысли. Думы. Это не так, но она верит и… и… Ей лучше будет, если она останется в стороне. Она хорошая девушка, очень наивная, правда, но я бы не хотел, чтобы с ней что-то… — парень пошевелил в воздухе пальцами и, не продолжая, закончил, — Не надо ее беспокоить.
Отец молодого человека, выслушавший его с нескрываемым удивлением, неожиданно широко улыбнулся и легко хлопнул сына по здоровому плечу.
— Ты стал настоящим мужчиной, сын! Когда ты только успел так повзрослеть… — он потряс головой и поспешил вернуться к насущным делам, — Что ж, если ты не хочешь звать Милену, полагаю, господин Фаррад прав — следует позвать знахарку. Пусть она займется твоей раной.