Но вообще-то отсутствие второго родителя не было сопряжено со сколь-нибудь существенными лишениями. Как и ничто не заставляло думать, что его присутствие обеспечивало бы некие дополнительные радости и блага. Безотцовщина — это никакая не редкость в любые времена, а мать не жалела для Софочки ни ласки, ни денег, ни трудов, замуж больше ни разу не выходила, перебиваясь все последующие годы случайными и непродолжительными утехами, компенсируя бабью неутоленность трудовыми порывами и социальной активностью, которые давали сносное материальное удовлетворение, а также посильную благодарность общества.
Софочка, едва начав обучаться в школе, сразу обратила на себя внимание ответственным отношением к учебе и плохо скрываемым презрением к окружающим. То есть способности у девочки были хорошие, однако вряд ли выдающиеся, но полное отсутствие стадного инстинкта приводило в замешательство повидавших многое на своем веку «стажистов». С одной стороны, конечно, им в институтах читали, что проявление личности ребенка должно всемерно приветствоваться, а с другой стороны, коллективизм еще никто в ту пору не отменил — так и торчали эти Сцилла с Харибдой посреди бурного океана развитого, на глазах разваливающегося социализма — впрочем, советский коллективизм, как символ и рычаг давления, уже имел только видимость нерушимой твердыни, а сам стремительно разрушался посредством процесса выветривания. И если кто-то противопоставлял себя коллективу, то зачастую у коллектива уже недоставало темперамента, чтобы пригвоздить отщепенца к позорному столбу.
Однако за десять лет пришлось сменить четыре школы, и один год Эльвире пришлось провожать да встречать свою отличницу, что было крайне обременительно для служилой женщины, как раз в те поры достигшей пика своей карьеры.
Школу Софочка закончила на одни пятерки, но зловредные интриганы медаль ей не дали. Мотивировали недостаточной общественной активностью, что наверняка имело место, однако и медалисты у них, по свидетельству опять же Софочки, не больно-то активничали. Так что, можно считать, святая месть коллектива состоялась.
Разумеется, тут маху дала Эльвира. Ведь была она не последним человеком в городском пищеторге, а чего стоит перед таким влиятельным советским учреждением какая-то весьма средняя школа?
Но Эльвира частой гостьей в школе не была, нужды в общении с унылой педагогической серостью не ощущала, время упустила… Так что на медаль пришлось попросту плюнуть.
В конечном счете случай с медалью послужил Софочке полезным уроком. Не в том смысле, конечно, что научил впредь уважать мстительное большинство, а заставил считаться с объективной реальностью, уразуметь жизненную необходимость компромисса.
И в дальнейшей жизни Софочка вела себя более зрело. Нет, она не стала убежденной поклонницей принципа «Один — за всех…», она уступила вездесущему коллективу лишь самую минимальную толику своей внутренней территории, но уже формально к ней стало невозможно придраться. Все вокруг понимали, что эта девушка с открытым лицом и широко распахнутыми, как бы наивными глазами в глубине души всех и все презирает, но она со всеми была ровна в обхождении, предельно вежлива и даже, могло показаться, благожелательна, однако ни о какой любви, тем более дружбе речи быть не могло. И не стоило ни о чем Софочку просить. У нее всегда находились причины вежливо, но категорически отказать.
Забегая вперед, скажем: что такое любовь, Софочка хотя и с большим опозданием, но все-таки, кажется, узнала; а вот насчет дружбы можно утверждать категорически — нет, это уж слишком…
И разумеется, Софья сама старалась никого ни о чем не просить, а если все же приходилось — она вкладывала весь свой специфический талант, все доступное обаяние и достижимое красноречие.
Таким образом, получалась не просьба, а хорошо подготовленная и блестяще проведенная атака, которая почти всегда приводила к успеху. Но изредка — не приводила. И тогда в глазах этой сопливой девчонки с косичками да веснушками, в этих телячьих, казалось бы, глазах вспыхивала такая ненависть, что она хоть какой предмет испепелила бы, если бы глазами впрямь возможно было испепелять, однако это, к счастью, лишь потрепанный и безнадежно устаревший литературный образ.
После школы Софочка без затруднений поступила в Рижский институт гражданской авиации на экономфак, хотя прежде не проявляла повышенной склонности к скучной цифири, тем более к самолетам. Наверное, ей было все равно, какую профессию штурмовать, лишь бы многого и быстро добиться, а в какой области — малосущественно.