А через мгновение совсем уж безмятежно млел в теплой водичке, снова лыбился во весь рот, и эта улыбка была адресована матери, всему прекрасному окружающему миру, но только не Эльвире.
— Что-то, мам, ты ему не показалась, — бросила Софочка через плечо.
— Поначалу всегда так. Привыкнет.
— Не всегда, Сабрину он принял с первого взгляда. Наверное, у нее, как говорят у вас в России, разряд выше.
— Просто она молодая и, стало быть, больше напоминает тебя. Но главное, я же не претендую на тридцать долларов в час.
— Ну вот, уже обиды! — Софочка вынула ребенка из воды, обернула его большим полотенцем, а свободным концом теперь вытирала насухо жидкие волосики — ничего не скажешь, все достаточно ловко у нее выходило, наверное, старалась лишние тридцать долларов тратить преимущественно на свои нужды.
— Что ты — никаких обид. Просто — шучу… Знаешь… надо один только разик бабушке позвонить, сообщить, что все нормально. А то ведь уже пять дней от меня ни слуху, ни духу.
— Позвони, раз надо, вон же телефон…
Телефон, похожий на пульт от телевизора, рядом с пультом от телевизора и лежал, но Эльвира, давно искавшая глазами желанный прибор, не обращала на него внимания, подсознательно ища нечто более на вид солидное. Хотя, конечно, современные аппараты ей доводилось видеть и в Екатеринбурге, но свой такой иметь пока не пришлось. Да и вряд ли когда придется…
И через какую-то минуту услышала Эльвира родной, вечно недовольный чем-то голос:
— Але…
Вечером с работы приехал Джон, Софочка встретила его тщательно отрепетированным восторгом, увивалась вокруг, словно все еще невеста из слаборазвитой страны, а он — все еще жених из высокоразвитой.
И пока Софочка ублажала своего ненаглядного, то есть выслушивала с восторгом его производственные новости, бабушке, в качестве стажировки, разрешили самостоятельно погулять с внуком, поскольку время кормления еще не наступило.
Внук сперва заартачился, но стоило вывезти его за территорию, тотчас умолк. Некоторое время он еще имел вид довольно кислый, но бабушка бодро беседовала с ним на удивительном языке — таких твердых звуков «р» ему слышать, наверное, еще не доводилось, — слов она не жалела, и слова эти в конце концов стали понемногу подтачивать плотину неприятия.
Конечно, все гидротехническое сооружение сразу не рухнуло, но где-то к третьему дню от него ничего не осталось. И этот срок в точности соответствовал тем, с которыми Эльвира имела дело прежде.
А вообще, быстро выяснилось, что прогулками с разглядыванием и осмысливанием окрестностей, тем более, с задушевным разговором малыш не избалован. Наверное, гуляли с ним прежде не так часто и, главное, не так душевно, как бы ему хотелось. И это можно понять — тридцать долларов в час за необременительную прогулку!
Но ничего, теперь парень увидит наконец жизнь и скоро пойдет своими ногами, побежит, залопочет на языке предков, дайте только срок, и бабушка вам покажет, на что способна дармовая рабочая сила из России, черт вас подери!..
Таким образом, уже к исходу первой прогулки, продолжавшейся всего полчаса (ровно пятнадцать австралийских баксов), ребенок начал проявлять некоторую благосклонность к новой няне, перестал дичиться, похоже, смена нянь была для него привычным делом, а кроме того, может, он даже почувствовал некие особые флюиды, каких прежде не было.
И когда бабушке пришлось посреди прогулки распаковывать мальца — ну, не доверяла она патентованным памперсам, — он реагировал мужественно: кряхтел, прижатый к груди, когда с него стягивали ползунки, раздирали липучую застежку и потом упаковывали во все свежее, но при этом деловито ковырялся в бабушкиной прическе, словно уже искал грузди в экзотическом уральском лесу.
Все это проделано было далеко от дома прямо посреди аллейки, по которой прогуливались еще несколько матрон с колясками. Наверное, Эльвирины действия кое-кого немного удивили, но, может, просто на нее поглядывали как на человека нового, даже хотели с ней познакомиться — ведь у двух бабушек всегда найдется повод для разговора и обмена мнениями.
Разумеется, против такого уличного знакомства Эльвира ничего бы не имела, если б ее о чем-нибудь спросили, уж она б нашла, что ответить, но никто не подошел, а сама она тем более не посмела идти на контакт первой — не приведи Бог, Софка узнает — несдобровать.