От этой минувшей жизни не осталось ничего: ни садов, ни куриц, ни доминошников, ни деревянных домиков, — кругом асфальт, кругом стены и окна огромного здания НИИ-9, один этот тополь все еще тянется от земли вверх, но достает лишь до карниза третьего этажа, в то время как всего этажей — пять, да еще один подвальный; и кажется, единственно, для чего хоть немного еще нужно это очень древнее дерево — чтобы на него изредка смотреть в задумчивости. Оно уже все обсмотрено — оба ствола и все ветви, а заодно, наверное, и все обдумано; однако же Ирина Викторовна довольно часто наблюдает, как из окон напротив малознакомые лица сотрудников самых разных отделов, секторов и экспериментальных мастерских НИИ-9 задумчиво посматривают на очень нескладное дерево, по чьей-то прихоти оставленное в живых на асфальтовом дворе. По каким только поводам, наверное, не глядят на него?! Кто-то ищет оптимальное решение технической задачи, а кто-то не ладит со своим начальником и думает — как ему быть? А у кого-то ноксироновое лето — дочь или сын сдает экзамен в вуз, и, против ожидания, завалил математику либо сочинение.
А после обеденного перерыва, когда в состоянии все той же задумчивости Ирина Викторовна перехватила в институтском буфете суп с клецками и сосиски с кисленькой горчицей, а потом вернулась в свою «контору», в комнату № 475, ей позвонили из библиотеки:
— Восемь посылок с английской литературой. Помогите просмотреть и разобраться!
— Одни не можете?
— Одни не можем!
— Вот как?!
— А так: у нас над душой стоит Василий Никандрович и требует. А мы — одни не можем. Приходите. Мы без вас погибнем!
— Ну уж?!
— Уже погибли! Он тоже вас требует. Тоже, и еще как!
— Это что же такое происходит, а? — спросила она.
— Мы и сами не знаем что!
Ирина Викторовна бежала по коридорам в библиотеку, в противоположный конец НИИ-9, и думала о том, что когда люди начнут в массовом порядке летать на другие планеты, женщины гораздо лучше мужчин будут переносить выход из сферы земного притяжения в состояние невесомости и обратно, потому что они гораздо больше к этому подготовлены — к переходу из одного состояния в совершенно другое. Из состояния детства — в состояние девичества. Из состояния девичества — в состояние женщины, из состояния женщины в состояние матери. Из состояния матери — куда-то еще, неизвестно куда... «Ясно, что в космических полетах, — думала она, — будет гораздо легче. Там заранее будешь в курсе дела, что тебя ждет впереди — весомость или невесомость!
В библиотеке на загроможденном столе лежали свеженькие английские издания — много, несколько десятков, за столом сидел Василий Никандрович, раскинув над книгами руки и повторяя:
— Не подходить! Не прикасаться: опасно для жизни!
Ирина Викторовна сразу же поняла, что Никандров хочет получить эти книги сейчас же, до того, как они пройдут библиотечную обработку и встанут на полки, и тем более до того, как библиотека разошлет по отделам извещение о том, что они получены. Извещения эти рассылались каждую неделю по средам. Ею же, Ириной Викторовной, и был заведен этот порядок, причем — твердый. Она очень сердилась на библиотеку, если книги расходились по рукам под честное слово и необработанные.
— ...Опасно для жизни! — повторил Никандров и посмотрел на Ирину Викторовну, и она поняла, что поездка на бордовом «Москвиче» не кончилась — они все еще куда-то едут вместе.
Снова у Ирины Викторовны покалывало в сердце и где-то немного ниже сердца, и снова на лице Никандрова появились те розоватые пятна и та сосредоточенность, которые были у него сегодня утром, в «Москвиче».
Никандров безобразничал в библиотеке, точно зная, что ему это можно, что библиотечные дамы все простят ему — милашке, лапе и обаяшке. Другого они уже давным-давно так направили бы из своих владений, что тот после этого месяца два, а то и три посылал бы к ним какого-нибудь посредника, а сам — ни ногой. Строгие это были дамы.
Но он ведь действительно был неповторим в почти мальчишеском и в то же время вполне серьезном упорстве и настойчивости, он шутил, а между тем был уверен, что добьется своего, и не торопясь убеждал в этом библиотечных дам. Остроумным, умным и хорошо владеющим собою людям удается такая игра не игра, дело не дело, ни то, ни другое, а в то же время — верное достижение своей цели.
Улыбаясь розоватым, открытым и даже простоватым лицом, Никандров стал рассказывать историю о какой-то женщине-пиратке, большой любительнице чтения, потом оборвал рассказ на интересном месте и заявил, что никто и никогда не узнает конца этой истории, если библиотека сию же минуту не пойдет ему навстречу.