- Понятно, пойду, запасусь ингредиентами.
Я спустился по лестнице в лабораторию. Для меня, как для человека провозившегося с химическим оборудованием больше полувека, практически все тут было ясно и понятно. Но иногда встречались и совсем несуразные предметы, назначение которых мне оставалось не понятным.
- Так ну и что возьмешь? Я являюсь мастером в Алхимии, между прочим, может что и подскажу, думаю это к процессу приготовления первого зелья не относиться. – улыбнулся появившийся Иосиф.
- Помню на первых уроках и лекциях, я всегда зачитывал материал по истории возникновения химической науки. Так что позволю себе сказать, что и я на что-то сгожусь. Послушай, если что поправь меня. – произнес я и стал бродить мимо столов с приборами, выбирая для себя необходимое. Хм, а молодое тело получше будет, движения стали куда плавнее и мягче, а руки уже не боялись обронить что-то.
- Алхимик обычно обладал весьма скромным набором приборов и инструментов. Особо следует отметить поразительное постоянство весьма незамысловатой технологии алхимиков: с начала и до конца Средних веков и даже в более поздние времена всегда использовались одни и те же предметы, применявшиеся в свое время еще арабами, а до них — греческими алхимиками Александрии, вариации касались только деталей, второстепенных частностей. И как я вижу, твои набор не слишком отличается от стандарта.
- Да, возможно. Но с этой лабораторией я творил практически все, что смог придумать разум алхимика. Вот ты, например можешь помыслить о превращении любого металла в золото, не используя огромные количества маны?
Я даже не притормозил, а все продолжал ходить меж столами и высматривать тигли и пробирки. А Иосифу я решил прочесть еще один отрывок из моих лекций.
- Великое Делание должно было совершаться или в печи, или в тигле. Алхимическая печь, имевшая название атанор, топилась дровами или растительным маслом (наличие множества фитилей позволяло регулировать интенсивность нагревания), ибо настоящие алхимики никогда не использовали уголь. Смотровое отверстие, устроенное в печи, делало возможным наблюдение внутри ее за варкой философского яйца (имевшего также название алю-делъ — слово, тоже заимствованное из арабского языка). Философское яйцо имело яйцевидную форму (отсюда и его название) и изготовлялось из обожженной глины или (что было чаще, поскольку алхимик в этом случае мог свободно наблюдать за трансформациями первичной материи) из стекла или же хрусталя.
Тигли, использовавшиеся алхимиками, работавшими по методу сухого пути, имели полость в форме креста (по-французски croix, откуда происходит древнее название тигля — crucible). – надеюсь мой французский все еще узнаваем. - Имелись также различные резервуары и сосуды для приемки использованных веществ, приспособления для дистилляции, щипцы, кочерга и молотки, мехи, служившие, для раздувания огня. Алюдель представлял собой колпак перегонного куба (аламбика), но чаще это слово использовалось для обозначения философского яйца (стеклянной или хрустальной реторты). – приблизившись к огромному атанору, в углу комнаты, я, с каким то благоговением, прикоснулся к нему.
- Вот что написал об атаноре Раймонд Луллий в своем трактате «Разъяснение завета»:
«… Наша печь состоит из двух частей и по всему периметру должна быть хорошо заделана на стыках. Ее крышка должна прилегать совершенно плотно, так, чтобы, когда печь будет закрыта своей крышкой, в глубине оставалась отдушина, через которую мог бы питаться зажженный в ней огонь. Замазка, заполняющая пазы нашей печи, называется печатью Гермеса».
«…Аламбик представляет собой два сосуда одинаковой величины, емкости и высоты, соединенные друг с другом таким образом, чтобы нос одного входил внутрь другого, с тем чтобы содержимое того и другого под действием тепла поднималось вверх, а затем, в результате охлаждения, опускалось вниз. О дети, теперь вы имеете представление о наших сосудах, если только вы не туги на ухо».
- Чему не перестаешь удивляться, так это характеру инструментария, применявшегося алхимиками. Лаборатория настоящего алхимика, адепта, всегда отличалась простотой, присущей мастерской ремесленника, тогда как загромождение лаборатории множеством всевозможных инструментов и разнородных, причудливых предметов было признаком, изобличавшим невежественного суфлера, не знавшего, как правильно подступиться к делу.
- Ты мудр Александрит, твои познания глубоки.
- Это лишь записи былых умов, куда мне до них. Так ладно, пойдем в хранилище, мне нужно очень многое.