Те, что были в телевизоре, продолжали ожесточенный спор. «Не подрались бы», подумал Ромка и соскочил вниз. Хотя, конечно, больше ему нравилась верхняя жердочка, вода и зернышки все-таки были внизу. Клетку Ромке чистили часто. Это обычно делала мама. А там, где мама бралась за дело, всегда были чистота и порядок. Поэтому Ромка не только прыгал с жердочки на жердочку, но и периодически мог размяться, нарезав несколько кругов по днищу своего дома. Попил воды, пробежался к зернышкам, дал круг. Снова вода, еда, круг. И так несколько раз. Потом первая жердочка, вторая, зеркальце. Клюнул конкурента и снова вниз.
Пока он бегал по клетке, «философы» из телевизора куда-то исчезли и началось кино. Сначала Ромка не обратил на него никакого внимания. Кино, да и кино. Первый раз, что ли? Но потом он почувствовал какую-то тягу, какой-то интерес. Сначала небольшой, совсем маленький. Но затем интерес становился все больше и больше, и Ромка уже не мог оторваться от экрана.
Фильм был про пиратов. Вернее, это был не фильм, а мультфильм. Но такой яркий и красочный, и все в нем было настолько интересно, что он мог дать любому другому фильму, самому настоящему и самому живому, сто очков вперед. Никогда еще в своей жизни Ромка не видел ничего подобного. Перестрелки, погони, морские путешествия, просмоленные и просоленные, суровые и угрюмые моряки.
Моря, океаны, корабли, шхуны и каравеллы. Заговоры, предательства, снова перестрелки, погони. Высадка на необитаемый остров. Форт. Осада. Схватка. Пальба из пушек. Пираты. И попугай! Да-да, именно попугай. И не какой-нибудь «попка-дурак», а самый настоящий, пиратский попугай: «Пиастры-пиастры…». Было от чего голове пойти кругом.
С этого самого момента Ромка пропал. Нет, он оставался дома, в своей клетке. Он пропал в том смысле, что ни о чем другом с этого мгновения думать не мог. «Пиастры, пиастры». Вот она настоящая жизнь, наполненная самым высоким смыслом. Бескрайние просторы, моря и океаны, острова. Жуткие тайны, неизменно связанные с несметными сокровищами. Сокровищами, из-за которых многие были готовы на все. Сокровищами, скрытыми в тайных схронах, места размещения которых на пиратских картах были помечены какими-то условными значками, не зная смысла которых, эти сокровища найти было просто невозможно.
Ну какой теперь смысл торчать в этой клетке, пусть чистой и просторной. Но клетке! Вода, зернышки, зеркальце. Все! Конечно, Ромке разрешали несколько раз в день полетать. По комнате. Для комнатного попугая, которым до этого момента он был, это конечно много. Но не для теперешнего, попугая пирата Сильвера! Где мои сокровища? Где мой корабль? Где мой остров? Где мои пиастры?
И Ромка стал готовить побег. Что он знал о побегах, тем более об их организации? Да ничего. Или почти ничего. Первое – это план! «У вас есть план, мистер Фикс?», – вспомнилось ему. Нет у меня плана. Т-э-э-экс. Дальше. Нужен провиант (да, да, именно провиант, а не какие-то там зернышки). Именно так говорили в фильме – провиант. Нужно оружие.
Конечно, если бы он был пиратом, он бы знал, где взять саблю и пистолет. Но так как он попугай, его оружие всегда при нем. Это клюв! Его конкурент по клетке уже не раз испытал его силу. Да, чтобы собака не взяла след, надо будет посыпать следы перцем. Хотя, какие следы. Он же ведь полетит. Вот еще, надо выждать подходящий момент. Конечно глубокой ночью, когда все спят. А может на рассвете? Можно и на рассвете. Да, форточка должна быть открыта. Иначе весь план полетит в тартарары. И еще платок! Как снять платок с клетки? Тот самый платок, которым мама накрывает его на ночь. Ладно, что-нибудь придумаем.
Все случилось само собой. Мама, как обычно, пожелала Ромке спокойной ночи и накрыла клетку платком. Но в это время ее отвлек кто-то из домашних и она, не проверив, плотно ли закрыта дверка, вышла из комнаты. Летом форточку обычно держали открытой. В общем, как говорят настоящие пираты: «Так карта легла». Хотя остался платок, но Ромка знал, «печенкой чувствовал», что с платком тоже все сложится и срастется.
Сложилось и срослось. Уже на рассвете подул свежий ветерок и сквозняк сделал свое дело. Платок съехал на пол, дверка открылась шире и Ромка в мгновение ока оказался на свободе. То есть еще не совсем на свободе, но уже на пути к ней. Он взлетел к форточке и умостился в проеме. Вся его короткая жизнь пронеслась перед глазами как один миг. Будет ли он жалеть о содеянном? Ну, чтобы узнать об этом, нужно это «содеянное» совершить. Маму будет жалко. Но ведь, сколько таких мам на белом свете, дети которых вылетают из родительского гнезда и никогда больше не возвращаются назад. А он всегда будет помнить о ней.