-Ладно, уяснил. –прервал я Гольденхера. –Приступим к обсуждению деталей.
-А давайте. –с готовностью согласился тот, оборвав себя на полуслове.
-Правильно ли я понял? Пункт первый: меня ведёт в Зону опытнейший проводник. Пункт второй: мне предстоит провести в указанном месте в экспериментальном мешке время выброса. Пункт второй: в случае успеха мы возвратимся и фирма GSC проводит тщательное обследование моего самочувствия.
-Абсолютно верно.
-Во всей затее, -задумчиво сказал я -смущают несколько моментов. Растолкуете?
-Постараюсь.
-Сумма гонорара - две тысячи долларов… Мммм… Не буду капризничать, две - так две. Только давайте заменим денежную единицу. Разумеется, не на гривны или форинты, а на евро.
Гольденхер только крякнул и возмущённо заёрзал в кресле. Но промолчал. Это обнадёживало.
-Далее. Гонорар будет выплачен в полном объёме при любом исходе эксперимента?
-Безусловно! –воскликнул Самуил Натанович. –Но категорически настаиваю: «любого» исхода быть не может. Возможен только положительный. В случае же маловероятных… эээ… неприятных последствий сумма утраивается и выплачивается вашим родственникам.
-Замечательно. И еще. Как говорил монтёр Мечников в фильме «Двенадцать стульев»: -«Утром деньги - вечером стулья!». Упомянутые две тысячи я должен получить накануне выхода в Зону.
Представитель фирмы GSC выразительно заломил бровь.
-Поясняю. –я улыбнулся как можно более кротко. –Вы сказали, что меня будет сопровождать наёмник. Несколько настораживает. Наслышан об этих ребятах… знаю, что они напрочь лишены какой-либо сентиментальности. Хочу иметь гарантии, что он согласно вашим инструкциям, не пристрелит меня после успешных испытаний. Ну, чтобы сэкономить две тыщи евро.
Гольденхер побагровел. Было видно, как он загоняет внутрь бурное возмущение.
-Им зе ло яарог отану, зе ихашель отану. –философски сообщил он в пространство. –Решительно невозможно общаться. Полное отсутствие логики, а ещё учёный человек! За каким чёртом убивать?! «Сэкономить две тысячи», надо же придумать такое! Вот вы поинтересовались, отчего бы не подобрать первого попавшегося нищеброда и не расплатиться с ним дешёвым пивом… Да на кой нужен безъязыкий бомж, от которого впоследствии ничего не добьёшься?! Как и от собак, впрочем, от наших лабораторных Белок-Стрелок. В сотый раз повторяю, что для GSC важно даже не подтверждение надёжности капсулы – в ней мы совершенно уверены – а подробное и грамотное описание ощущений испытателя. Так что проводник нежно и бережно доставит вас в академические объятия. Поверьте, опросами и анализами по возвращении вас таки достанут. А по поводу предоплаты – что ж, будь по вашему, избавим от необоснованных подозрений. По рукам?
-По габарям. –грустно ухмыльнулся я. –и пей круг.
2.
С первого взгляда стало ясно, что проводник – из настоящих, специалист высшего класса. Немногословный, спокойный, движения скупые и безукоризненно точные. Одежда и снаряжение сидят, как влитые. В смысле: классический комбинезон наёмника - серовато-синий с голубой орлиной головой на нашивке. На груди и спине белели маленькие тканевые полоски с чёткими буквами: «Хорёк». Не оставалось никаких сомнений, в происхождении его прозвища. Явно не по причине распространяемой вони, а по числу опустошённых курятников.
Мы выходили в три тридцать. Это было ещё одним очком в пользу расчётливости Хорька: еще тёмно, но уже не настолько, чтобы ничего не видеть. Кроме того, ровно в четыре у охраны – смена, проскользнуть можно легче.
-Через «колючку» прыгать не будем. -предупредил Хорёк, скептически оглядев меня. –Пойдём через лаз на Кордоне.
Лаз оказался старым матёрым тополищем, рухнувшим на ограждение из ржавой колючей проволоки. Когда в окнах сторожки замелькали тени сменяющихся солдат, наёмник поднял палец и безмолвно указал на поваленное дерево. Извиваясь ужом, пополз первым, а я, подражая Хорьку, последовал за ним. Первая половину пути оказалась гораздо легче второй - пробовали когда-нибудь сползать по осклизлому от росы стволу вниз головой, нет? И чтобы рюкзак съезжал со спины на шею. То-то!