— Извини за неудобства, — произнёс он. Подушка чуть заглушила его голос.
— Ничего страшного, Чуя-сан, я всё понимаю, и мне крайне стыдно за поведение Дазая-сана. А пока лучше отдохните. Я захлопну за собой дверь.
— Угум, спасибо. Знаешь, я-
Но договорить мужчина не успел: уснул. Девушка-тигр с улыбкой взглянула на мужчину и едва удержалась, чтобы не потрепать его по волосам: в конце концов она не Дазай, чтобы пользоваться ситуацией, когда Чуя находится в своём самом беззащитном состоянии.
Чуть приоткрыв окно, Ацуши вышла из спальни и прошла на кухню. Она была уверена, что как только Накахара проснётся, он будет жутко голоден. Чтобы восстановить силы после Порчи, ему требовалось хорошенько поесть: об этом на вечеринке обмолвился Акутагава, когда Дазай с гаденькой ухмылочкой расспрашивал, как там поживает его бывший коллега.
С одной стороны Ацуши была не совсем уверена, имеет ли она право распоряжаться на чьей-то кухне, но с другой она не могла кинуть Накахару, и даже не из-за проблеска нежности, которую испытывала к нему, а из-за простой человеческой совести. И чувства стыда из-за поведения наставника, конечно же.
Девушка принялась рыться на чужой кухне в поисках еды, мультиварки и кастрюли со столовыми приборами. Когда всё было найдено, девушка принялась за готовку.
Процесс приготовления карри занял не так много времени, как думала Ацуши: всего в районе часа. Накаджима не хотела показаться плохим поваром, а потому готовила то, что у неё выходило лучше всего. И когда всё было готово, она накрыла тарелку и столовые приборы на стол, убрала готовую еду в холодильник и нацарапала Чуе записку, в которой говорилось, чтобы он поел.
Со спокойной душой Ацуши покинула квартиру Накахары.
***
В третий раз это случилось после Каннибализма.
Идея сделать из Ацуши посыльного между мафией и агентством принадлежала Дазаю. Сама Накаджима была не очень-то рада этой идее, ведь походы в здание мафии равносильны лицезрению хмурой рожи Акутагавы и очередным словесным перепалкам с ним же.
Вообще, по идее Дазая, полностью одобренной Мори, эти походы Ацуши должны были наладить отношения нового Двойного чёрного: впереди им предстояла борьба против Достоевского и его компашки, в которую неизвестно кто входил, так что согласованная кооперация и более-менее нормальные отношения между двумя сильными бойцами, которых обязательно кинут на передовую, были просто жизненно необходимы. И Дазай, и Мори, и Фукудзава это отлично понимали. Более того, это понимали и Ацуши с Акутагавой, но ещё с самой первой встречи между ними возникла такая сильная неприязнь, что даже просто при виде соперника-напарника-врага-коллеги-союзника (нужное подчеркнуть) хотелось дать ему в морду.
Ацуши вообще не желала пересекаться с бешеным псом мафии, а потому предпочитала обходить стороной главный вход и заходить в здание с какого-нибудь заднего. Хигучи, которая каждый раз встречала Накаджиму, привыкла к этой странности девушки и даже поддерживала её: самой Ичиё это было выгодно, ибо у неё имелись свои планы на Акутагаву, и было бы нежелательно, если кто-то вроде Ацуши их нарушит. А то от ненависти до любви, как говорится.
За день Ацуши обычно трижды моталась в Портовую Мафию. Причем поводы были самые глупые: передать стопку бумаги А4 Огаю прямо в руки (а то во всей Мафии не осталось ни листочка), отнести пистолет, который Чёрные ящеры забыли при прошлом набеге (и то, что на пистолете почему-то было написано «Идеал», никого не волновало), просто спросить, как у Мори дела (телефоны же придумали не для этого), занести пирожные для Элизабет (и плевать, что она способность и еда ей не нужна) и ради много чего другого, что уже успело надоесть Накаджиме.
Ситуацию осложняла жара. На улице было плюс тридцать два, и всё, чего хотелось тигриной сущности Ацуши — это лечь под тенью деревца и не вставать в ближайшие дней пять.
Однако приходилось выполнять работу посыльного, постоянно таская с собой сумку с бутылкой воды.
В тот день это был уже четвертый поход к Мафии, и Накаджима уже начинала честно ненавидеть Дазая. Хотелось просто взять и воплотить в реальность его мечту умереть от рук прекрасной девушки. Желательно собственноручно.
Ацуши лишь грустно вздохнула, решая, что вот отнесёт этот дурацкий блокнот с рисунками Дазая Огаю, и сразу пойдёт домой, и плевать на рабочий день.
Внимание Накаджимы привлёк шелест страниц где-то сбоку. Она остановилась и посмотрела вправо. Там, на самой земле, лежала книга. Судя по всему, чья-то рукопись.
Девушка подошла к ней, оглядываясь, ища того, кто бы мог обронить, и подняла. В ту же секунду книга засветилась, и оттуда прямо на растерянную Ацуши вывалился явно вымотанный Чуя.
Девушка пискнула и повалилась на землю, Чуя повалился сверху, ударяясь локтём о твёрдый асфальт. Довольно быстро осознав, что не очень красиво лежать на девушке посреди улицы, Накахара перекатился на спину. Теперь он лежал рядом с ошарашенной Накаджимой.
— Прости, — произнёс Чуя, поднимая над собой ладонь и понимая, что вся кровь убитых осталась в романе. — Не хотел.
— В-всё хорошо, Чуя-сан, но почему вы здесь?
Ацуши села, не имея никакого желания соприкасаться кожей (пусть даже через тонкую рубашку) с горячим асфальтом. Однако вставать девушка не спешила: она уже успела за сегодня набегаться из агентства в мафию и обратно, так что её единственным желанием сейчас было посидеть и отдохнуть.
Накаджима печально оглядела Накахару, понимая, что он вряд ли нормально отдыхал те четыре дня, что был в книге. Скорее всего, он даже толком не спал, чтобы не оказаться жертвой какого-нибудь убийцы. Такое довело кого бы угодно, и исполнитель мафии — не исключение.
— Ну, судя по всему, твой коллега решил оставить роман со мной внутри здесь, а не отнести в более приличное место, — отозвался мужчина. — Сколько времени прошло?
— Дня четыре где-то. Мафия и агентство разобрались во всей ситуации и заключили перемирие.
— Вот как? То есть мне не надо сейчас соскребать себя с асфальта и драться с тобой? Прекрасно. Я так устал.
Чуя натянул на лицо шляпу и подложил руки под голову, явно намереваясь уснуть, но Ацуши, в миг почувствовавшая волнение за другого человека и проанализировавшая все возможные последствия, убрала шляпу чуть в сторону и протянула руку.
— Тут лучше не лежать. Асфальт слишком горячий. Солнце будет печь до самого вечера, а вы в чёрной одежде. Лучше перебраться куда-нибудь в тенёк.
— Ты слишком добра к временным союзникам.
— Думаю, всё дело в том, что я чувствую ответственность за вас, Чуя-сан.
— Слушай, а может, всё же перейдёшь на сторону мафии? Ну не заслужил этот Дазай такого прекрасного кохая.
— Нет, даже не пытайтесь.
— Я буду заботиться о тебе лучше, чем этот суицидник, — вновь заверил её исполнитель, из-за чего Накаджима сильно покраснела.
— Нет. Простите, но нет.