Искра на всякий случай не стала заострять внимание на прошедшем времени.
— Дети у Пирра получились не слишком интересные, — продолжил Ренар, — он хорош сам по себе, а в разведении — не очень. Да и в целом непонятно, зачем такой рост. Палиски вот высокие, но они мускулистее и сильнее — для тяжёлой работы, а не для быстрой езды.
Искра даже поняла, о чём речь. Сегодня Ренар уже упоминал две побочные ветви основной породы — тяжеловозы палиски и монтерсы — низкорослые, но выносливые пони.
— А палиски тоже бывают жемчужные? — спросила Искра. Жемчужные кони её заинтриговали. Очень хотелось посмотреть на них вживую.
— Да, конечно. Среди всех несейцев жемчужная масть распространена. А вот жемчужных инсолов не бывает, только если метисы.
— Инсолов? — переспросила Искра.
— Это вторая порода. Их вывели от смеси несейцев с дикими лошадьми с Южных Островов. И вот они все саврасые. Исходно дикие лошади серовато-песчано-жёлтые, грива, хвост и ноги как у гнедых, тёмные. Ещё у них по спине тянется тёмная полоска, называется «ремень», — Ренар продолжал увлечённо жестикулировать, — грива часто жёсткая и стоячая, а у некоторых на ногах бывают такие полоски, как разводы. И вот саврасая масть накладывается на любую другую, как будто смешали. Вот если покрыть саврасую кобылу вороным жеребцом, то жеребята будут мышастые. Выглядят они так, будто вороную изваляли в пыли, — в его голосе послышались нотки пренебрежения к саврасым лошадям.
— Ренар, пощади! — взмолилась Искра, — я столько сразу не запомню!
Ренар энергично встряхнул головой.
— Прости! — рассмеялся он. — Я немного увлёкся.
— Ага, самую малость, — вездесущий Дон и тут нашёл куда встрять. — А вообще было интересно. Только сейчас задумался о том, что ни разу не видел в Кай-Дон-Моне белых лошадей.
— А их и нет, — ответил Ренар, — хотя в каких-то сказках они упоминаются. Поэтому я в детстве верил, что белые лошади существуют. Когда мне сказали, что их нет, я решил, что хочу вывести белых лошадей. Но оказалось, что это невозможно, — Ренар выглядел действительно расстроенным.
— Что, даже альбиносов нет? — удивился Дон.
— Кого?
— Ну, когда внезапно рождается кто-то белый. Как белая ворона, — попытался объяснить огородник.
— Белые вороны есть, — подтвердил Ренар, — но белых лошадей я не встречал, хотя прочитал все записи с самого основания нашего конезавода.
— Ты хочешь сказать, что прочитал родословные всех лошадей Кай-Дон-Мона? — Дон выпучил глаза.
— Нет, конечно! — возразил Ренар. — Только тех, которые родились в графстве Рун-Кай. Ну и ещё какое-то количество, описания которых нам присылали.
— И ты начал разбираться во всём этом, чтобы завести белую лошадь? — подытожил Дон.
— Сначала да, — улыбнулся Ренар, — а потом понравилось. Белую так и не вывел, но зато появился Пирр, — он снова похлопал коня по шее, — а свести его родителей предложил именно я.
«Ого!» — подумала Искра, — «ого-го!». Похоже, увлечение Ренара лошадьми было более глубоким, чем ей показалось сначала. Каким образом вышло так, что за три месяца они ни разу не заговорили об этом?
— Сколько лет Пирру? — спросила она вслух.
— Пять. Нет, шесть. Уже шесть, — конь согласно фыркнул.
— Ты его небось ещё и сам вырастил? — не то уважительно, не то иронично предположил Дон.
— Не без помощи, конечно… — признался Ренар, — всё-таки я учился в Ордене и не всегда было просто уделять этому достаточно внимания. Но заезжал я его сам, и это было весело!
— Обалдеть можно! — окончательно решившись на уважительный тон, заявил Дон.
— Яна… — Ренар осёкся, — Янера! — осторожно позвал он.
— Да, любовь моя? — отозвавшийся голос был пронзительно-ласковым. Янера выглянула из-за стенки фургона. На её лице играла лёгкая вопросительная улыбка.
Ренар опешил. Все заготовленные слова вылетели из головы. Он полдня места себе не находил, трепался о лошадях, лишь бы отвлечься и дождаться-таки момента, когда можно будет поговорить наедине. Но он не ожидал того, что она встретит его с такой… радостью?
— Я… — он будто даже был разочарован от того, что не встретил упрёков или ругани, — я же натворил сегодня…
— Ты извинился, — просто ответила Янера.
— Ну, это было как-то… Как-то неискренне, — те сухие официальные извинения никак не передавали того, что он чувствует.
— Неважно, что ты говорил вслух, — её пальцы легко коснулись его щеки, заставив повернуть голову, — по твоим глазам всё было понятно.
Ренар поймал её руку и несколько раз поцеловал — уже совсем не официально.
— И всё равно я поступил глупо, — уже спокойнее сказал он, — я был чересчур беспечен и это могло ужасно закончиться.
— Я сама напросилась, — напомнила Янера.
Это было правдой. О верховой прогулке Янера попросила сама. Но она-то ожидала, что он будет рядом и присмотрит за ней и за Пирром!
— Ренар, все ошибаются.
— Все… но только не ты! Ты всегда поступаешь правильно! — сейчас Ренар действительно не мог вспомнить ни одного случая, когда Янера ошиблась бы, сделала бы что-то глупое или неоправданно импульсивное. — Даже если посмотреть на наши клятвы — твоя такая взвешенная, правильная, такая, какая должна быть, а моя… глупая и бессмысленная, — эта мысль сидела в нём невысказанной с того самого момента, как они вышли из храма. И теперь она, наконец, выскочила наружу. Ренар отчего-то зажмурился.
— Бесмысленная? — осторожно переспросила Янера. — Отнюдь.
Ренар вспомнил о своём обещании смотреть на неё, когда они разговаривают (пусть и не вслух, но всё же), и открыл глаза. Янера смотрела на него очень серьёзно, но в этой серьёзности не было ни капли грозной маски убивицы. Это была какая-то почти беззащитная детская серьёзность.
— Я не перестаю думать о том, что твоя клятва шла от сердца и что она — о том, что действительно важно, — сказала Янера, — а моя вышла сухой, официальной… банальной.
— Банальной? — переспросил Ренар. Губы сами собой расплывались в улыбке. — Ты сказала «следовать за тобой во всём, что не противоречит моим убеждениям». Ты хоть раз слышала подобные условия в брачных клятвах? Сразу было видно, что ты действительно думала, прежде чем говорить.
Янера, наконец, тоже улыбнулась. Ренар решительно обнял её и почувствовал, как её руки охватывают его в ответ.
— Давай просто признаем, что мы с тобой разные? — почти шёпотом предложил он.
— Рано или поздно нам придётся, — согласилась Янера.
— Сейчас, — настойчиво потребовал Ренар, — давай признаем это прямо сейчас.
— Мы разные, — покорно повторила Янера.
— И в этом наша сила, когда мы вместе.
Он отпустил её. В лагере послышалась возня. Похоже, все покончили с обедом. Сейчас начнут ходить туда-сюда, больше поговорить нормально не выйдет.
— Спасибо, — вдруг совсем другим тоном сказала Янера.
— За что? — чувствовалось, что разговор свернул в другую сторону.
— Сегодня утром, — пояснила она, — я думала, ты бросишься меня обнимать при всех. Но ты сдержался.
— Я же обещал.
— И за это я тебе благодарна, — кивнула Янера, показывая, что этот, настоящий, разговор окончен.
Ренар проводил её взглядом. Ему было безумно жаль тратить время на это притворство. Почти что невыносимо жаль. Но, с другой стороны… Лучше ли тратить его на шуточки Дона? Есть что-то в том, что второе лицо Янеры видно только ему. Это очень личное, более личное, чем что угодно другое. Ради этого стоит и потерпеть.
Это утро не было туманным, хотя над землёй и висела едва заметная дымка, сквозь которую пробивался свет встающего солнца. Искра отчего-то проснулась рано, на рассвете и теперь сидела на пороге одного из фургонов, завернувшись в одеяло. Вдалеке послышался стук копыт, и Искра разглядела вдали трёх всадников. Она привстал, намереваясь поднять тревогу, но её остановил оклик Дона: