В ответ на окрики из оврага раздалось приглушённое «я з-здесь!». Светляк продолжал лежать на том же месте, где прятался во время встречи с погоней.
— Что ты там делаешь? — поинтересовался Дон.
— Я застрял, — сокрушённо признался Велен и залился краской.
— А чего не позвал на помощь?
— Вы, вроде как, были заняты, — замялся Велен, — к-к-кроме того, я до последнего надеялся, что справлюсь сам.
Прячась, Велен соскользнул по склону так, что его нога попала под торчащий из земли корень, да, вдобавок, запутался рюкзаком в каком-то кусте. Пришлось выпутывать вещи, тянуть Велена вверх, да ещё и искать упавшие очки.
— Далеко нам ещё до этой чёртовой реки? — возмутился Дон, задумчиво посмотрев туда, куда ушли нежданные гости.
— Я даю нам два дня, не больше, — медленно проговорила Наяна.
— А если нет, то что потом? — уточнил огородник.
— А потом будет уже всё равно, — ответила скрытница, занимая привычное место во главе колонны.
***
Маиран дежурил, повернувшись спиной к огню и поглядывая на мерцающую в темноте рукоятку меча, лежащего у него на коленях. Этот блеск будил старые-престарые воспоминания.
Маленький темноволосый мальчик настойчиво тянет его за руку в большую, тускло освещённую комнату. Маирану никогда не говорили, что входить в эту комнату нельзя, но ведь очевидно, что парадный зал — не место для детских игр.
— А это — наш фамильный меч! — гордо говорит Ренар, вытягиваясь на цыпочках и вцепляясь руками в край дубовой резной столешницы.
Меч стоит на красивой подставке, сверкая отточенным лезвием в свете масляных ламп. Наверное, это самая красивая вещь, которую когда-либо видел Маиран, но сейчас он больше думает о том, как бы поскорее отсюда смыться. Вечером у графа Рунварта планируется приём, зал торжественен и украшен и Маиран чувствует себя тут совсем неуместно.
— Этому мечу давали много названий, — продолжает говорить Ренар, — Кровавая Роза, Зовущий Смелых, Беспокойный и… и много ещё. Вот, вспомнил, Рунтиарцвин, Красное Сердце Жизни, — некоторые буквы Ренар выговаривал с трудом, поэтому сложные слова получались забавными, но Маирану было не до смеха, — и камень у него в рукоятке тоже называется Красное Сердце.
Двадцатипятилетний Маиран нащупал пальцем рубин в рукояти. Девятилетний Маиран скользнул по камню взглядом.
— Но сам Ренар Храбрый считал, что давать имя мечу — лишнее. Он говорил, что, если это его меч, то пусть носит его имя. Поэтому отец тоже называет его просто меч Кельтернов, — Ренар повернулся к Маирану, будто ожидая одобрения своим последним словам.
Маиран только кивнул. Ренар снова повис на краю стола, глядя на легендарное оружие.
— А давай его подержим! — вдруг радостно крикнул он, осенённый новой идеей. Именно той, которой так боялся Маиран.
— Нет! — только и смог выдавить он.
— Ну давай, Майр! — Ренар нетерпеливо потеребил Маирана за руку, — сними его! Мы только немного подержим и положим обратно!
Маиран только упрямо потряс головой, отбросив с лица как всегда не в меру отросшие волосы. Он вполне мог бы поднять этот меч. А вот для трёхлетнего Ренара меч был тяжеловат. И Маиран надеялся, что Ренар это понимает.
— Ты что, испугался? — попытался раззадорить товарища Ренар, — Майр, ну давай! Никто не узнает!
Вновь получив отказ, малыш возмущённо засопел и отвернулся. Но тут же, осенённый новой идеей, полез на стол, упираясь ногами в резные завитки на ножках.
— Ренар, может, не надо? — пролепетал Маиран, уже понимая, что надо срочно хватать ребёнка в охапку и бежать отсюда подальше, а уже там на месте разбираться с детскими капризами.
— Я только… одним пальчиком… уф… потрогаю, — пропыхтел Ренар, вытягиваясь во весь свой небольшой рост, протягивая руку и хватаясь всей пятернёй за кончик клинка. Острое лезвие вспороло кожу и от неожиданной боли мальчик вздрогнул.
Округлый завиток выскользнул из-под ноги Ренара, и он упал, увлекая за собой клинок в отчаянной попытке удержаться. Бесконечно долгую секунду Маиран смотрел, как падают Ренар и меч, а воображение рисовало живописные картины того, что будет с маленьким ребёнком, на которого сверху упадёт столь грозное оружие. Сейчас-то Маирану было смешно вспоминать, что именно он тогда нафантазировал, как и внутренние терзания по поводу того, кого же, собственно, следует ловить. Но тогда… Тогда, вконец растерянный, он двигался слишком медленно.
Сперва на пол кульком повалился Ренар, успевший почему-то в падении схватиться за меч обеими руками. Потом рукоять меча упала аккурат на босую ступню Маирана, отскочила и грохнулась о каменные плиты. Звон показался таким громким, будто упало небо на землю, но и его почти заглушило сердце, стучавшее в ушах от боли и ужаса. Меч звякнул и затих и в следующий момент заревел Ренар, порезавший уже обе ладони. И прежде чем Маиран успел хоть что-то сообразить, сзади послышались шаги.
Двадцатипятилетний Маиран вздрогнул, потому что шаги раздались и у него за спиной тоже. Он отмахнулся от воспоминаний, отзывающихся почти реальной болью в ноге и ухе, за которое его тогда схватил обнаруживший их слуга и обернулся. К нему направлялся Велен.
«Господи, ну неужели нельзя просто оставить меня в покое?!» — раздражённо подумал Маиран, мгновенно потеряв надежду на то, что светляк просто хотел сходить в кусты.
— Нам надо поговорить, — подтвердил его опасения Велен, усаживаясь неподалёку возле костра. — Может, повернёшься ко мне?
Маиран хотел было демонстративно отвернуться и ответить что-нибудь едкое, но сдержался и досчитал мысленно до десяти. «Если Велен хочет что-то сказать, его стоит выслушать», — сказал когда-то Кирий, — «Велен фигни не посоветует». Чувствуя, что воля наставника действует на него даже тут, за многие дни пути от него самого, Маиран развернулся лицом к костру — и к Велену.
— Ну? — на грани вежливости произнёс он.
Велен удовлетворённо кивнул, поправил очки и внимательно осмотрел воина, как будто первый раз его видел.
— Ты ведёшь себя не совсем так, как обычно… — мягко начал Велен.
— Люди меняются, — оборвал его Маиран, — а ты не видел меня несколько лет.
— Однако люди, которые видели тебя месяц-другой назад, полностью со мной согласны.
— А вам больше не о чем говорить, кроме как перемывать мне кости? — Маиран чувствовал, что огрызается, и что огрызается почём зря, но почему-то совершенно не мог прекратить.
— В общем, все знают тебя как здравомыслящего и уравновешенного молодого человека, — Велен, казалось, не услышал предыдущей реплики, — но последнее время некоторые твои поступки с этим образом совсем не соотносятся.
В голове у Маирана закружилось столько едких реплик, что они, похоже, столкнулись где-то на выходе и произнести ни одну из них у него не получилось. Велен воспользовался паузой и продолжил.
— Что ты чувствуешь? Злость? Досаду из-за того, что у тебя отобрали меч?
— Я не обязан отчитываться тебе о своих чувствах! — упоминание меча стало последней каплей.
— Я, в общем-то, и не прошу, чтобы ты мне рассказывал, — Велен старательно пропускал и ответные реплики, и интонации, и злой взгляд собеседника, оставаясь по-прежнему совершенно спокойным, — но, возможно, тебе имеет смысл ответить на эти вопросы самому себе?
Маиран непроизвольно сжал кулаки и тут же заставил их разжаться. Велен фигни не посоветует, говорите? Представив строгий взгляд Кирия, Маиран честно попытался внимательно рассмотреть все чувства, которые терзали его последнее время. Презрение к людям, совершающим глупости на ровном месте. Высокомерие по отношению к тем, кто мог бы лучше, но не делает. Чувство вины и страх перед Арном. Жгучий стыд за этот страх, выливающийся в агрессию. «Ну чисто страхолюд», — отрешённо решила какая-то часть Маирана, ещё сохранявшая спокойствие. Чувство беспомощности от отсутствия меча и ненависть к этому чувству. Постоянное раздражение от беспечности Ренара. Отупляющая усталость от бессмысленной ходьбы туда-сюда. Почему-то тоска, проистекающая будто бы из чувства одиночества. Это-то тут откуда взялось? И злость. Много-много злости, вспыхивающей без особой на то причины на любой не так брошенный взгляд или не вовремя произнесённое слово.