Просверлил еще пару реек. Посмотрел на круглые большие часы, что висят над входом, — прошло двадцать минут. С такими темпами и за смену не управиться. Нет, надо что-то придумать. Спросить у Кости неудобно, занят человек, да и самому не хочется — все-таки испытательная работа. И тут осенила мысль: а что, если попробовать зажимать в ручные тисочки пять реек и сверлить сразу? Может, получится? Во-первых, размечать нужно всего одну рейку, во-вторых, пять штук сразу сверлить удобнее. Попробовал — получилось! Ура!
Через два часа принес Ковалеву рейки.
— Готово, — говорю.
— Что готово?
— Ну… сделал.
Саша недоверчиво посмотрел на меня, проверил несколько деталей, улыбнулся круглой улыбкой: губы полумесяцем.
— Да ты, я вижу, маг! Скоростные методы применяешь! Молодец! Это как же? Доложи!
Я рассказал. Потом, чтобы Костя слышал, Ковалев спросил:
— Ты сколько классов-то закончил?
— Восемь, в девятом начинал.
— Ясно. Грамотно сработал.
Костя улыбнулся, понял, в чей огород камушки.
— Хитер же ты, Сашка!
Я стоял довольный, даже в душе зашевелилось этакое бахвальство, самоуверенность — теперь, мол, любая работа нипочем!
Первая получка
Вот я и слесарь! Это ведущая специальность на заводе. И не просто слесарь, а инструментальщик. Высший класс! Работа квалифицированная, точная. Нет, я не хвастаюсь. Так у нас ребята говорят. По-моему, правильно говорят.
Присвоили мне третий разряд. Самый низший. А я и не претендовал на большее. В цехе без году неделя. Хоть Гришка Сушков и гудел на ухо, что надувают нашего брата, работяг, а я так думаю: нужно сначала опыта поднабраться, а потом уж и разряд повыше требовать. Чтоб по Сеньке и шапка.
Задания дают самые простые. Бывают, конечно, и посложней, но до самостоятельной сборки не допускают. Я с Костей в паре. Он делает общий монтаж, а я приворачиваю крышки, пневмокраны, трубопроводы. Чего не знаю — спрашиваю.
Каждый день в конце смены приходит учетчица и приносит корешки от нарядов. Ее зовут Ниной, а лет ей восемнадцать, и ходит она по участку такая важная и неприступная, будто самый главный начальник. Ребята над ней подтрунивают. Она же словно не слышит и не видит их.
Подойдет к верстаку и, не глядя на тебя, скажет:
— Возьмите, Журавин, ваши корешки.
— Благодарю! — отвечаю ей в тон.
Поведет плечиком и пойдет дальше.
Корешки от нарядов — документ. В них стоят расценки на выполненные работы. Я аккуратно складываю их и храню в тумбочке. И жду получку. Скорее бы!
И вот наступил долгожданный день!
Ковалев вручил расписку, поздравил меня, и я тут же помчался получать деньги. Возле кассы выстроилось человек пятнадцать. Очередь двигается невыносимо медленно. С нетерпением заглядываю в окошко.
Первая получка! Деньги, заработанные собственными руками! Можно купить что угодно. Здорово! У меня никогда не было сразу столько денег. Новенькие бумажки приятно щелкают и шелестят под пальцами. Чувствую себя взрослым, самостоятельным человеком.
В пять часов, едва прогудел гудок, выскочил из цеха. У проходной догнал Костя Бычков.
— Сколько получил?
— Сто шестьдесят рублей! — гордо ответил я.
— Ого! Для начала неплохо. Такое дело нужно обмыть.
— Что нужно?
— Я говорю, в честь этого по сто пятьдесят граммов опрокинуть полагается, — пояснил Костя.
Я замялся, не зная, что ответить.
— Не подумай плохо. На свои приглашаю.
— Да что ты, Костя! — смутился я. — Ты не сердись. Просто не могу… Ну, понимаешь, дома ждут… В другой раз. Ладно?
Костя пожал плечами:
— Дело хозяйское. Я не напрашиваюсь.
Костя сунул руки в карманы брюк и удалился, насвистывая. Я почувствовал себя неловко. Костя, наверное, обиделся. Нехорошо получилось.
Настроение упало. Торжественности как не бывало. Заглянул в магазин, купил конфет и печенья. Вечером пили чай. Женька с удовольствием уплетал конфеты. Мать рассуждала вслух:
— Теперь малость полегче жить будет. Глядишь, какую-нибудь вещицу справим. Тебе костюм выходной нужен, да и туфли.
— И мне костюм? — спросил Женька.
— Тебе маленько погодя, — ответила мать.
— Ладно, — согласился Женька.
— Мама, а тебе ведь зимнее пальто нужно, — сказал я.
— Где же мы на все сразу денег-то возьмем? Мне потом. Вас бы мало-мальски приодеть.
После ужина мать рассказывала всякие смешные истории.