— Ну да! — усомнился я. — Слесарь и с высшим?
— А как ты думал? Там и кибернетика, и электроника. Вот я книгу достал про станки с программным управлением. Хочешь, покажу?.. Тут все задание станку записано на магнитофонной ленте. Да! Умница, а не машина!
Допоздна засиделся я у Ковалевых. Просто и хорошо было у них. Уходить не хотелось.
— Заглядывайте к нам почаще, — сказала на прощание Таня.
— Спасибо! Обязательно приду.
Несостоявшийся сюрприз
«28 июня 1951 года.
Ковалев собирается в институт. Костя Бычков кинулся учиться. Недавно в читальне встретил Мишку Стрепетова. Он занимался алгеброй.
— Учишься?
— Собираюсь. Что ж я, всю жизнь должен на граблях сено отгребать?! Увольте! Пойду в техникум.
— В вечерний?
— Угу.
— А что, если мне тоже податься?..
— Настоятельно рекомендую. Грамотный дурак гораздо ценнее любого безграмотного умника. Угу. Как ты думаешь, выйдет из меня когда-нибудь, скажем, директор завода? Оклад там приличный, персональная машина, почетное место во всех президиумах. Что я, лыком шитый или шиком крытый?.. Согласен, на худой конец, главным инженером.
— Нет, кроме шуток. Это идея, насчет техникума. Мне такая мысль почему-то в голову не приходила.
— Не удивляйся. Гениальные мысли посещают только гениальные головы.
На другой день я зашел в техникум, узнал условия приема, а чуть позднее отнес документы. О своем намерении учиться я ничего не сказал матери, но потихоньку принялся готовиться к приемным экзаменам. Когда садился за книги, мама старалась не мешать: неслышно двигалась по комнате, говорила с Женькой шепотом и выпроваживала его куда-нибудь, а сама уходила на кухню.
— Слава богу, кажется, и мой Сережка взялся за ум, — рассказывала она соседке. — Что-то решает, пишет. Может, и вправду поступит учиться. Младший вот плохо себя ведет. Вчера вызывала в школу классная руководительница: шалун, говорит, весь верченый, крученый. Учится неплохо, а ведет себя ужасно. Сладу нету.
— Ничего, пройдет, — отвечала соседка. — Возраст такой, самый переломный».
«16 августа 1951 года.
Четыре экзамена выдержал благополучно. У меня две «тройки» и две «четверки», а Мишка Стрепетов, по его собственному выражению, «спихнул на «международную», все сдал, себе ничего не оставил».
Последний экзамен — устная математика.
Мишка предложил заниматься вместе.
— Ты знаешь, — сказал он, — моя голова не приспособлена для таких сложных предметов. Надеюсь, ты вытащишь меня в критическую минуту».
«19 августа 1951 года.
Сдавали математику. Принимал экзамен мрачный старик с реденькими седыми волосами, обрамляющими лысину, с крупным малиновым носом и припухшими обвислыми щеками. Наш будущий преподаватель Николай Николаевич.
Я волновался больше, чем когда сдавал первые экзамены. Наверное, потому, что это был последний экзамен и от него зависело, буду я зачислен в техникум или нет.
Николай Николаевич посмотрел на меня поверх очков пристальным изучающим взглядом, как бы говоря: «Ну-с, молодой человек, сейчас мы тебя проверим, на что ты способен!»
Вначале я немного путался, старательно подыскивая подходящее выражение, а потом пришла уверенность, и я говорил совсем свободно.
Николай Николаевич слушал молча, изредка поправляя очки и разглядывая носки своих ботинок.
— А ответьте на такой вопрос, — сказал он, взглянув на меня поверх очков, — зачем вы пришли в техникум?
Я стоял как пришибленный, не понимая, чего хочет этот загадочный старикан. Наверное, я крепко поднаврал! Засыпался? Не иначе. Но за очками смеялись умные голубоватые глаза Николая Николаевича. Видя мою растерянность, он повторил вопрос:
— Для чего вы поступаете в техникум? Что вас сюда привело? Заставили или сами пришли, по своей воле?
У меня отлегло от сердца.
— Конечно, сам! Кто ж может заставить?
— Значит, вы хотите стать квалифицированным специалистом?
— Ясное дело!
— Замечательно! Можете быть свободны.
Я выскочил на улицу.
Августовское солнце щедро рассыпало тепло, но теперь уже не так неумолимо, как в июле, а приветливо и ласково. Листья на деревьях начинали желтеть, тихо шуршали.