Подымается Саша.
— Журавина я знаю хорошо. Это толковый парень. Учится в вечернем техникуме. За два года работы Сергей достиг квалификации пятого разряда. Предлагаю принять Журавина в комсомол!
— Кто еще желает выступить? — спросила Наташа Селиванова, оглядывая зал.
— А чего там выступать, — сказал Стрепетов с места. — Что — Журавина не знаем? Водку пьет умеренно, в милицию приводов не имеет. Серега, я верно говорю?
В зале раздался хохот.
Наташа постучала карандашом по столу.
— Товарищи, прошу серьезней! Поступило одно предложение: принять Журавина в комсомол. Другие предложения будут? Нет? Ставлю на голосование. Кто за то, чтобы Сергея Журавина принять в ряды Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи поднять руки.
Я стою, опустив голову, и боюсь взглянуть в зал. «А вдруг не примут?..»
— Против? Нет. Воздержавшихся? Нет. Принят единогласно!
…Через два дня в райкоме мне вручили комсомольский билет. Шел домой, нет-нет да и вытаскивал из внутреннего кармана пиджака тоненькую книжечку и любовался.
Мы когда-то вместе учились
И вот я сижу во Дворце культуры. Впереди, почти напротив меня, двумя рядами ближе к сцене, сидит Лена. В полумраке зала я вижу ее кудрявую голову и думаю: «Раньше у нее были косы. Красивые, длинные и тугие косы. Зачем она их отрезала? Они были ей очень к лицу. А теперь сделала этот «вей-ветерок». Мода! Интересно, что она подумала, когда меня награждали грамотой? Хотя… Собственно, зачем я о ней думаю?
Я стараюсь следить за концертом, но мысли упорно возвращаются к старому. Но вот занавес — концерт окончился. Зрители начали шумно расходиться. Пора и мне, но я мешкаю. Сам не знаю почему. Да чего там не знаю — знаю! Вот и Лена сама направляется ко мне.
— Здравствуй, Сергей! Тебя можно поздравить! — она взглядом указала на грамоту, которую я держал свернутой в трубочку.
Вместе вышли на улицу. Тихий летний вечер. Деревья полнились сыпучим шорохом.
— Как мы давно не виделись, — сказала Лена, так, будто и не было у нас размолвки. — Ты повзрослел, возмужал.
— Ты тоже. Только похудела немного.
— А ты куда убежал в перерыв? Я тебя искала. Не разучился еще танцевать?
— Пока нет.
Лена рассказывала о новых «стильных» пластиночках, о любимых кинозвездах и о прочих пустячках. У нее появилась небрежная манера разговора. И в то же время чувствовалась напряженность, она много жестикулировала руками. И эта прическа…
О наших прошлых отношениях мы не обмолвились ни словом.
— Сергей, а ты помнишь Тамарку? — спросила Лена после недолгого молчания. — Она замужем за летчиком. Роскошно живет, счастлива.
Это был разговор обо всем и ни о чем.
— Ну, а ты? — спросил я. — Окончила десятилетку?
— Да… Сдавала в медицинский. Не прошла по конкурсу. Снова занимаюсь в десятом классе, в вечерней школе.
— Так ты работаешь?! — обрадовался я.
— Нет.
— А как же ты поступила в ШРМ?
— Папа устроил. У него там какой-то знакомый.
Она произнесла это обыденным тоном, будто говорила о билетах в кино, которые ей устроила знакомая кассирша.
— Да, ты знаешь, Галочкин приехал!
— Откуда?
— Он учится в военном училище. Красавцем стал, можно влюбиться.
Мы подошли к подъезду ее дома.
— Приходи завтра. У меня бывает весело. Собираются девчонки, мальчики. Танцуем. Коля завтра должен прийти. Он про тебя спрашивал.
Я молчал.
— Придешь?
— Не знаю. Посмотрю…
Мы расстались. Меня одолевали противоречивые чувства. Того, что было когда-то, я к Лене больше не испытывал. Я понимал, что мы стали за эти два с лишним года совсем разными людьми.
У меня появились новые товарищи, новые интересы. Единственное, пожалуй, что я испытывал — любопытство. И еще (в этом стыдно признаться) злорадство, что ли: когда-то она побрезговала мной, а теперь искала встречи, заискивала.
«Идти или не идти?» — спрашивал я себя в сотый раз, внутри начинали спорить два голоса. Один требовал: «Иди!» Другой отказывался. А почему бы, собственно, не сходить? Что тут особенного? Ничего. Пойду просто так, ну, хотя бы для того, чтобы Галочкина увидеть.
И я направился к Лесницким.
Дверь квартиры распахнута настежь. Из комнаты вырываются звуки джазовой музыки. Из кухни вышел Галочкин в военной курсантской форме, в начищенных до блеска сапогах.
— А! Серега! Салют. Сколько лет, сколько зим! Вот хорошо, что пришел.
— Здравствуй, Колька! — Я искренне обрадовался встрече. — Как в училище?