— Понимаешь, начальник цеха — уважаемый человек. И парторг его поддерживал. Ну, не поняли они ребят. Ошиблись. Так не стоит из-за этого обливать их грязью.
Кусок вырезали. Все стало настолько благополучным, что даже неудобно. А Мокеич продолжал гнуть свое:
— Продолжай в этом же духе. Мы должны воспитывать наших радиослушателей на положительных примерах нашей действительности. Наши передачи должны звать!
Он так и сказал: «должны звать!»
— Кого и куда? Мокеич, но в общежитии живут и другие люди, у которых жизнь не совсем правильная. Их-то ведь мы тоже обязаны воспитывать. И я считаю, что лучший способ сделать это — рассказать о них правду.
— Зачем? Не надо!
Но я не унимался. Я решил отстаивать свою точку зрения. И зная почтение Мокеича к любому «голосу сверху», я решил призвать на помощь ответственного товарища, который проводил в обкоме партии беседу с журналистами области. У меня сохранилась запись этой беседы.
«Идеологическая работа, как никакая другая, не терпит казенного подхода. В каждом конкретном случае нужен творческий поиск. А что у нас нередко получается? Мы задумали провести лекторий на антирелигиозные темы. Что ж, хорошо. Но только лекции-то эти, как правило, слушают безбожники. А церковь и всякие баптистские секты кормят свою паству собственной духовной пищей. Или вот вам другой пример. Мы собрали народ для беседы или, скажем, диспута о вреде алкоголизма. Кто сидит в зале? Те, кто «не любят» выпить? В зале сидят и слушают одни трезвенники, а любители спиртного в это время ищут третьего где-нибудь у гастронома и выясняют, кто из них кого не уважает.
Мы расходуем немалые средства на лекционную пропаганду, а она, подчас, стреляет мимо цели. Мы тратим государственные деньги на наглядную агитацию, притом большие, а должного эффекта не получаем. Вот вам факт. На одном из крупных заводов по фасаду цеха огромными буквами составлен «вечный» призыв: «Досрочно выполним задание пятилетки». Я поинтересовался в партийном комитете: во сколько обошелся заводу этот светящийся лозунг? Несколько тысяч рублей. И он «призывал» уже вторую пятилетку. Я спросил у одного старого рабочего в цехе, помнит ли он, к чему призывает лозунг на фасаде? Он смущенно ответил, что не помнит. Не помнил этого и секретарь цеховой партийной организации. И не удивительно, потому что лозунг этот давно всем примелькался, он стал частью фасада. Спрашивается: кому нужны призывы, которые никого никуда не зовут?!»
Я следил за лицом Мокеича: оно было непроницаемым.
— Ну и что? — спросил он, когда я остановил ленту.
— А то, Мокеич, что наши благополучные репортажи слушают положительные герои наших передач. Это то же самое, что читать лекцию на атеистическую тему безбожнику. А в жизни есть отрицательные явления и с ними нужно бороться. Не так ли? А кто с ними будет бороться?
— Общественность. Заводской коллектив.
— А мы?
— И мы тоже, призывая наших радиослушателей следовать положительным примерам нашей действительности.
3
Комната была заперта на ключ изнутри.
Махлакова нагнулась к замочной скважине… Притаив дыхание, она вслушивалась в разговор за дверью.
…В комнате царил кавардак, было накурено. Там играли в карты.
Миха метал. Бодух (так его называли приятели, а фамилия у него Богодухов) играл осторожно!, ставил понемногу и выигрывал.
— На мадам много не ставим, — приговаривал он, держа в руке даму червей. — Курочка помаленьку клюет…
Мохову не везло. Он все время проигрывал и теперь играл в долг — с отчаянием и надеждой…
— Закрылись, мерзавцы, — шепотом сказала Махлакова. — Хитрые, черти.
Она тщетно пыталась расслышать, о чем там говорят, — ничего не понять, только какое-то «бу-бу-бу».