— Да. Простудился. Лежит в общежитии.
— Ладно, что сказали. Завтра же схожу попроведаю.
10
Выздоравливал Мохов медленно. Целыми днями валялся на койке. Наспался вдоволь. Днем бывало скучно. Во всем общежитии тишина. Народ в основном на заводе, а те, кто во вторую смену, либо спали, либо уходили по делам.
Часов с двух дня начиналась возня — уходили во вторую смену, а потом после четырех — приходили с первой. В коридоре — топот, хлопанье дверей — то поближе, то подальше. Говор. И тогда Васька прислушивался, ожидая своих. Он различал их по шагам.
Рогов вошел шумно.
— Как живешь? — спросил Ваську. — Есть хочешь?.. Я на камбуз. Тебе чего принести?
— Ничего не надо…
— Брось ты! Ладно, чего-нибудь захвачу.
Назавтра бригадир принес Ваське зарплату — тридцать шесть рублей.
— Маловато получаешь. — Рогов неловко помолчал. — Начальство тебя премии лишило…
Васька ничего не ответил. Его каждый месяц премии лишали. Получку получит — просадит в карты. Михе столько задолжал, что и за два месяца не рассчитаться.
Позднее заявился Богодухов. Вызвал Ваську в коридор.
— Кот, Фикса гроши требует.
Васька отдал двадцать рублей.
Богодухов ушел. Потом снова появился.
— Фикса еще требует.
— Нет у меня больше…
Богодухов пожал плечами.
— Сам гляди…
— Чего он приходил? — спросил Рогов, когда Васька вернулся в комнату.
— Да так…
— Нет, ты скажи. Где получка?.. Ну-ка, покажи.
Васька замялся.
— Я знаю — где… Эх, парень! Брось ты все это дело — картишки, водку. Плохо кончишь.
Васька завалился на койку, уткнулся в подушку.
Миха ввалился в комнату неожиданно, днем. От него несло сивушным перегаром. Васька был один. Миха недобро усмехнулся, оглядел комнату.
— Культурно живешь, Кот. У бригадира под крылышком.
Васька не ответил.
— Где матросикова койка?.. Эта? — Миха ткнул кулаком в подушку. — Где его шмотки?
Васька не шевелился.
— Молчишь? Отколоться хочешь, да?.. От Фиксы не уйдешь далеко… Мне монета нужна. Завтра пригони.
— Где я возьму?
Миха усмехнулся.
— Забыл, где их берут? У матросика, понял?! И завтра же волоки, не то…
Миха поиграл желваками и, ничего не сказав больше, вышел…
Васька знал, что Миха придет. Знал и ждал со страхом. Васька знал, что Миха не оставит его в покое. Миха властвовал над ним и помыкал как хотел.
…А первая их встреча произошла в тот день, когда Васька вернулся из детколонии и, не найдя приюта в отцовском доме, отправился добывать еду на рынок, как делали они это с Варей в давние года: Варя обычно шла впереди, а Васька за ней, держа в руке «тюкалку» из проволоки с острым загнутым концом. Когда какая-нибудь торговка отворачивалась, Васька под прикрытием Варьки «тюкал» в какую-нибудь овощь и, наколов ее на острие, потихоньку утаскивал. Так они добывали огурцы и помидоры, картошку и подсолнухи…
В тот день Васька еще только миновал базарные ворота, как услышал оклик:
— Эй, шкет, поди сюда.
Васька подошел. На травке за киоском сидели двое. Одним из них был Миха.
— Хочешь выпить? Вот тебе червонец, приволоки вон из той забегаловки хлеба и колбасы.
Васька принес. Ему налили водки и дали закусить. Миха увел Ваську с собой. Так Васька попал в «жестянку». Поначалу Ваське казалось, что его жизнь идет как надо. Он безропотно выполнял все, что ему приказывал Миха. А Миха сам не рисковал. Ваське больших дел не поручал, а посылал по мелочам, но где легко можно было засыпаться.
Однажды Миха заставил Ваську добыть ему чистые бланки с цехкомовской печатью. Это оказалось делом нелегким. Днем в цехкоме всегда бывали люди. Печать лежала в столе у «казначейши» — женщины, которая принимала членские взносы и выдавала профмарки. На ночь печать запирали в железный сейф. Днем проштамповать бланки было невозможно. Васька решил попытаться что-нибудь сделать ночью. Он выпросил у Дрожжина ночное дежурство, и часа в три, когда цеховые дежурные сидели на одном из участков, Васька отправился на второй этаж бытовок, где помещалась комната цехкома. Он уже знал, что ключ прятали в пожарном ящике. В коридоре было полутемно. Только на лестничных клетках горели большие лампочки, но они не пробивали темноту длинного коридора.
Васька достал ключ и, стараясь не шуметь, вставил его в замочную скважину. Замок предательски звонко щелкнул. Прежде чем толкнуть дверь, Васька прислушался. Стояла звенящая тишина, наполненная бормотанием воды в трубах да шорохом крыс под полом. Все эти звуки были особенно четко слышны ночью. Васька надавил носком на дверь, и она, сухо скрипнув, подалась внутрь. Уличные фонари, повисшие вдоль заводского забора, бросали на письменные столы и пол светлые квадраты. Тихо ступая, Васька вошел в комнату, подергал ящики столов — они были заперты. Достал из кармана связку ключей, загодя припасенную, и стал подбирать один за другим. В это время в коридоре послышались шаги. Васька поспешно спрятал связку в карман, подскочив к двери, притворил ее и стал возле стены за шкафом, затаив дыхание. Шаги все приближались. Потом в коридоре кто-то остановился. Мгновение было тихо, затем щелкнул выключатель и в коридоре загорелся свет, но не рядом, а чуть дальше, возле кабинета начальника цеха. Там потянули одну дверь, другую. Невнятное басовитое бормотание. Васька весь напружинился. А шаги послышались совсем рядом, и Васька ждал, что вот-вот толкнут и эту дверь, и пожалел, что сразу не замкнул ее изнутри, но уж было поздно. Поздно! И когда кто-то, распахнув дверь, удивленно выругался, Васька лихорадочно соображал, как ему выкручиваться из этой истории. Чья-то рука поползла вдоль стены, и в следующую секунду комнату залил ослепительно яркий свет. Васька зажмурил глаза.