Тот онемел.
— Как они здесь оказались? — спросил он хриплым от волнения голосом.
Трэвис пожал плечами.
— Спроси у Адама. Может, он знает.
Дуглас вошел в дом, Адам тут же предложил ему холодного пива.
— Ну ты и поджарился!.. — заметил он.
— Похож на больного с высокой температурой, — сказал Коул.
— Как они тут оказались? — требовательно спросил Дуглас.
Кто? — вскинул брови Адам.
— Лошади.
— Наверное, сами пришли, — невозмутимо проговорил Коул.
— Или примчались галопом, — добавил Адам. Они обменялись загадочными улыбками, желая подразнить Дугласа.
Он прислонился к столбу, глядя через стеклянную дверь в холл. В его глазах была такая мука, что Адам почувствовал себя виноватым.
— Слушай, Коул, может, скажем ему?..
— Нет уж, пусть еще немного пострадает. Последние полтора месяца он был просто невыносим. И к тому же я проиграл. Или проиграю, стоит ему только ее увидеть.
— Она здесь? — встрепенувшись, отрывисто спросил Дуглас.
— Была, — сказал Адам.
— А где сейчас, черт побери?!
— Что ты орешь? Мы не глухие, — нарочито обиженным тоном ответил Адам.
— Изабель Грант — женщина противоречивая, — медленно произнес Коул. — Она выглядит такой невинной и милой, и характер у нее ангельский, но у нее есть и темные стороны, Дуглас, из-за которых, кстати, я к ней и неравнодушен. Ты должен знать, что тебе предстоит, прежде чем пойдешь искать ее.
— Да о чем вы говорите? Нет у Изабель никаких темных сторон. Она совершенство, черт побери! Она очень добрая и…
— Великодушная? — спросил Адам.
— Да, именно.
— Согласен, — сказал Адам. — И все же Коул прав — у всех женщин есть темные стороны. Эта, например, хочет подарить тебе арабскую лошадь в благодарность за помощь. Великодушно и благородно, правда, Коул?
— Конечно. Но… — Коул предостерегающе поднял вверх указательный палец, — она приехала сюда еще и затем, чтобы убить тебя. Она полна решимости. Может, мне не стоит заряжать ей ружье? Как ты думаешь, Адам?
— Да, пожалуй, не стоит.
— Она еще здесь? — нетерпеливо спросил Дуглас и направился к двери.
— Да, здесь, — с серьезным видом ответил Адам.
— Если Изабель тебя убьет, лошади наши! — крикнул Коул. — Она нам это обещала.
Дуглас даже не обернулся — он был уже в доме. Бросился наверх, заглянул в гостиную, в библиотеку, в столовую, потом на кухню… Мама Роуз стояла у плиты. Когда сын вошел, она повернулась, и он увидел у нее на руках Паркера.
Дуглас замер и уставился на ребенка.
— Право, никогда не видела младенца милее этого, — проворковала мама Роуз. — Он все время улыбается. Посмотри, посмотри на него, вот опять…
Дуглас потянулся, чтобы прикоснуться к ребенку, и кончиками пальцев нежно дотронулся до его макушки. Паркер посмотрел на него и улыбнулся.
— А где его мать? — сдавленным голосом спросил Дуглас.
— Пошла в сарай, — сказала мама Роуз. — На твоем месте я была бы поосторожней. Она на тебя очень сердита.
Дуглас вдруг улыбнулся:
— Я уже слышал.
Он вышел через заднюю дверь, завернул за угол дома и побежал к сараю. Коул издал заливистый свист. Дуглас обернулся и увидел Изабель. Она стояла па верхней ступеньке крыльца и смотрела на него.
У Дугласа внезапно ноги словно приросли к земле. Он все еще не мог поверить, что перед ним и в самом деле Изабель. До крайности взбешенная и такая красивая… Самая красивая женщина, какую он когда-либо видел… или любил…
К черту гордость! Прав он или нет, но ему не следовало ее покидать. Дуглас шагнул к Изабель, она приподняла подол юбки и стала спускаться по лестнице. Но Коул остановил ее.
— Изабель, не забудь ружье.
— О, спасибо, что напомнил.
Она подхватила дробовик, повернулась и двинулась дальше. Остановившись в пятнадцати шагах от Дугласа, Изабель предостерегающе подняла руку.
— Стой там, где стоишь, Дуглас Клейборн! Я должна тебе кое-что сказать, а ты — выслушать.
— Я соскучился по тебе, Изабель. Она покачала головой.
— Думаю, ты ничуть не соскучился. Я ждала, ждала, но ты так и не приехал. А я была уверена, что приедешь. Ты меня оскорбил, Дуглас. И мне пришлось явиться сюда самой, чтобы сказать, как жестоко ты поступил, оставив меня. Все, что ты мне сказал перед отъездом… Ты помнишь? Я помню каждое слово. Ты сказал мне, что в большом Мире я забуду тебя. Ну что ж, ты оказался не нрав. Я никогда тебя не забуду. А ты? Ты забудешь меня?
— Нет, я никогда не смогу тебя забыть. Я собирался…
— Ты никогда не говорил мне о любви, — прервала его Изабель — Но я знаю: ты меня любишь. А я призналась тебе в своих чувствах. Я любила тебя тогда, люблю сейчас и буду любить до конца своих дней. Да, и это мне тоже надо было тебе сказать. Надеюсь, ты так же несчастен, как и я. Ты, толстокожий упрямец, тупоголовый мул!
Он сделал еще один шаг вперед. Она отступила и снова подняла руку.
— Стой спокойно. Дай договорить. Я еще только начала. Я долго собиралась с мыслями, так что тебе придется выслушать все. Как ты осмелился сказать мне, что я приняла за любовь простое чувство благодарности?! Я была в бешенстве. Неужели ты и вправду так считал? Но потом я задумалась над твоими словами и чем больше думала, тем больше понимала, как ты прав.
Услышав такое признание, Дуглас растерялся.
— Нет, я был не прав, — промямлил он.
— Прав, Дуглас, прав. Я чувствовала себя обязанной тебе и поэтому легла с тобой в постель. Любовь не имеет к этому никакого отношения.
— Изабель… ты не можешь так думать… — прерывающимся голосом проговорил он.
— Прекрати меня перебивать! Я должна закончить. После твоего отъезда у меня было много времени, чтобы хорошенько обо всем подумать. И я поняла, что точно так же чувствую себя обязанной нашему дорогому доктору Симпсопу. Поэтому я переспала и с ним тоже. Труди ничего не имела против. Потом я сочла себя обязанной Уэнделлу Бордеру. Ведь в конце концов, он тоже пытался мне помочь. Ничего смешного я тут не вижу, Дуглас Клейборн, и перестань улыбаться.
— Ну и что, ты переспала с Уэнделлом?
— Разумеется. Его жена тоже поняла меня. Арабские скакуны твои. Их нельзя разделить. Паркер уже продал тебе Пегаса. Кроме того, мне их негде держать.
— Да тебе принадлежит половина Монтаны! — напомнил он ей.
— Половина Монтаны принадлежит приюту. Сестры с детьми переедут в большой дом Пэдди. Им хватит денег от доходов с аренды пастбищ. Я взяла с сестер обещание назвать их новый дом Пэдди-Плэйс. Сначала они хотели назвать его Сент-Патрик-Плэйс, но я настояла на своем.
— Ты все отдала? А как же твой сын? Как же ты?
— У нас все будет в полном порядке. Я собираюсь преподавать в школе, мне хватит денег на двоих.
— Изабель, я хочу тебя поцеловать.
— Нет, — сказала она, — я еще не закончила свою обвинительную речь. Я поняла, что обязана и твоим братьям. Они мне очень помогли, и, как ты догадываешься, в благодарность я должна переспать с каждым из них. Это будет честно. А когда я это сделаю, застрелю тебя за упрямство и уеду.
Изабель положила ружье на землю и повернулась, чтобы уйти.
— Коул, можешь уделить мне несколько минут? — томным голосом попросила она и покосилась на Дугласа.
Дуглас рассмеялся, схватил ее за руку и притянул к себе.
— Я люблю тебя, Изабель. Я любил тебя тогда, я люблю тебя сейчас и буду любить до конца своих дней. Мы — как твои арабские скакуны, моя родная. Нас нельзя разлучить. Я чувствовал себя таким несчастным без тебя и Паркера! Я хочу любить тебя всегда, я хочу быть единственным человеком, которому ты обязана! Дорогая, любимая моя, не плачь. Я собирался поехать за тобой. Я не мог больше бороться с собой. Быть вдали от тебя и Паркера — безумие, и я…
— На этот раз я уезжаю от тебя.
Он крепко обнял ее, наклонился и поцеловал.
— Нет, ты не уедешь. Мы принадлежим друг другу.
Она обняла его, позволила ему снова поцеловать себя.
— Ты больше не будешь таким дураком?
Дуглас снова рассмеялся.
— Не буду, — пообещал он.
— Мне надо вернуться в Суит-Крик. И тебе лучше поехать со мной. Если ты не поедешь, пеняй на себя. Ты будешь ухаживать за мной, ходить со мной на чаепития и танцы. И мне плевать, хочешь ты этого или нет.