— Могу ли я получить деньги вперед? — спросила она.
— Как только ты выйдешь на сцену, мы отдадим их твоему другу, — пообещал Стипл, кивнув в сторону Адама.
— Если вы этого не сделаете, он вас пристрелит, — проворковала Женевьев.
Пикерман повернулся к Адаму.
— Тебе ни в кого не придется стрелять. Мы заплатим. — Взглянув на девушку, он добавил: — Теперь осталось только прокрасться к задней двери салуна, чтобы никто не узнал, что ты только что появилась.
— Никогда не была в салуне, — заметила Женевьев.
— Ну вот сейчас и попадешь, — сказал Пикерман.
Адам рассвирепел.
— Женевьев, я не позволю тебе петь для толпы пьяных мужиков! — прорычал он.
— Там должны быть и женщины, — пообещал Стипл.
— Адам, ну прояви же сострадание, — протянула Женевьев. — Джентльменам необходима моя помощь.
Пикерман и Стипл дружно закивали. «Словно пара индюков, которые что-то склевывают с земли!» — подумала девушка и отвернулась, пряча невольную улыбку.
— Если они скажут правду, люди все поймут, — возразил Адам.
— Да как только мы заикнемся, что Руби не приехала нас сразу вздернут! — вскричал Стипл.
— Разве в Грэмби нет шерифа? — спросила Женевьев.
— Есть-то он есть, мисс, — ответил Пикерман, — но сегодня он уехал в Миддлтон, как только услышал, что ограбили тамошний банк. Вообще-то его помощь не очень нужна, потому что три федеральных представителя уже на пути в Миддлтон. Они быстренько поймают грабителей.
— Но Миддлтон в двух часах езды отсюда, и к тому времени когда шериф вернется, мы уже будем висеть на деревьях, — заметил Стипл.
— Кажется, вы говорили, что уже собрали деньги за билеты? — спросил Адам.
— Точно, — ответил Стипл.
— Ну так верните их, — спокойно сказал Адам. Услышав такое предложение, Эрнест и Гарри остолбенели.
— Мы не можем, — сказал наконец Пикерман.
— Тогда это будет уже не бизнес; — нервно добавил Стипл и, повернувшись к девушке, заискивающе спросил: — Мисс Женевьев, у вас, случайно, нет с собой хорошенького маленького платьица, чтобы выйти в нем на сцену?
Она улыбнулась:
— Найдется.
Глава 9
Женевьев имела в виду свое самое любимое платье, в котором ходила в церковь, — цвета, только что сбитого масла. К нему она надела подходящую по цвету широкополую шляпу, короткие перчатки и ботинки. Платье было с длинными рукавами, подол прикрывал лодыжки, вырез доходил до самого горла, так что Адам остался вполне доволен. Однако его раздражало, что Женевьев увидят в таком пышном воскресном наряде, как , впрочем, и Стипла с Пикерманом, правда, по другой причине — они сочли платье слишком целомудренным и вертелись вокруг девушки, уговаривая надеть что-нибудь другое.
Адам настоял на том, чтобы остановиться в меблированных комнатах за городом, и уже не было времени возвращаться и переодеваться, поэтому Женевьев быстро закончила свой туалет в кладовке Стипла за сценой. Вход охранял Пикерман. Адам и Стипл ждали ее возле сцене. Когда она вышла и спросила Адама, хорошо ли выглядит, тот мрачно сказал, что она неимоверно разожжет аппетит мужской части населения Грэмби. Когда же Стипл принялся умолять девушку хотя бы закатать рукава, Адам быстро шагнул вперед, поднял подбородок Женевьев и застегнул две верхние пуговицы.
Женевьев чувствовала, что он не на шутку сердит; Адам же чувствовал, что она крайне взволнованна.
— Отступать слишком поздно, — прошептал он. Она придвинулась к нему ближе и попыталась улыбнуться.
— Я немного нервничаю, — призналась девушка. Адам обнял ее и ободряюще погладил по плечу.
— Давай уйдем. Тебе нечего делать в салуне. Ты слишком утонченна для такого места.
Женевьев очень понравились его слова.
— Я? — наивно переспросила она, втайне желая, чтобы он их повторил.
— Пойдем, — настойчиво произнес Адам.
— Но целых тридцать долларов! — напомнила Женевьев. — Я могла бы вернуть тебе долг.
— Ты мне ничего не должна.
— Но ведь я вынудила тебя дать денег семейству Медоуз. Ты забыл?
Он наклонился ниже, чтобы расслышать ее шепот, заглушаемый криками, несущимися из зала.
— Ты не смогла бы заставить меня сделать что-то, чего бы я сам не захотел.
— Во имя всего святого, сейчас не время для нежного перешептывания. Мы в таком положении! — завопил Стипл.
— Зрители волнуются… — заметила Женевьев.
— Это не зрители, а сброд, — бросил Адам.
Стипл схватил девушку за руку.
— Раз он не хочет отвести тебя куда надо, то я сделаю эго сам.
Он оттащил Женевьев от Адама и вместе с ней устремился к левой стороне сцены, закрытой красным бархатным занавесом. Сначала девушка упиралась, потом перестала. Стипл что-то говорил ей, но она была в такой панике, что даже не понимала смысла его слов.
В салуне стоял оглушительный шум. Только гордость удерживала Женевьев от сильнейшего желания подхватить юбки и убежать отсюда как можно дальше — раз она дала обещание, то обязана его выполнить.
Она попыталась выглянуть из-за занавеса и посмотреть на будущих зрителей. Стипл заметил и кинулся к ней, дабы не позволить этого.
Ураган в салуне достиг апогея. Все как один скандировали имя Руби Лейт Даймонд, топали ногами и барабанили кулаками по столам. Аккомпанементом этой ужасающей какофонии служил звон осколков от бутылок, которые «почтенная публика» разбивала о стены и швыряла на сцену.
— Они… такие нетерпеливые, — проговорила Женевьев, услышав дикие вопли: «Руби!.. Руби!.. Руби!..»
— Ты все еще не сказал им, что эта чертовка Руби не приехала? — прорычал угрожающе Адам.
— Сейчас выйду. Сейчас скажу!.. — торопливо закивал Стипл. Потом повернулся к Женевьев: — Как только я тебя представлю, оркестр заиграет, и ты выйдешь.
— Погодите! — крикнула девушка, видя, что он собирается уйти. — А что они будут играть?
Стипл улыбнулся:
— Да кто их знает! Элвин забренчит на пианино, потом запилят два скрипача, которых я нанял…
— Но какую песню они станут играть?
— А это важно, что ли?
— Да, — сказала она и запнулась. Стипл похлопал ее по руке.
— Все будет прекрасно, — пообещал он.
В животе у Женевьев похолодело. Она подумала, что, наверное, позеленела от страха. Девушка осторожно посмотрела в щелку и в ужасе отшатнулась, мгновенно пожалев о своей затее: в салуне творилось что-то невообразимое, а двое изрядно подвыпивших зрителей перевесились через балкон, отхлебывая прямо из бутылок, и рассматривали собравшихся.
Женевьев поспешно отпрыгнула в глубь сцены и подошла к Адаму.
— О Боже! — прошептала она и прижалась к его груди.
Адам был крайне огорчен. Ну почему Женевьев так упряма? Неужели она не понимает — как только все эти разнузданные типы в салуне услышат, что Руби не приехала, они разнесут заведение в щепки!
— Ты все еще собираешься совершить эту глупость? — с укоризной спросил он.
Не успела она ответить, как подскочил Пикерман.
— Ты бы лучше вышел к ним, — задыхаясь, сказал он Стиплу. — Фаргус уже качается на твоей люстре, а Гарри пытается набросить на него лассо. Они надрались в стельку.
Адам потянулся через плечо Женевьев и схватил Стипла за воротник.
— Если хоть кто-то приблизится к ней, я пущу в него пулю. Ясно?
Стипл энергично закивал и, отодвинув занавес, вышел на сцену. Женевьев затаила дыхание, в ужасе ожидая реакции зрителей, которые сейчас узнают, что не увидят вожделенной Руби Лейт Даймонд.
Стипл сложил ладони вместе, призывая к тишине. Наконец все угомонились. Фаргус отцепился от люстры и уселся на стол, косоглазый Гарри бросил лассо, плюхнулся рядом с приятелем и громко рыгнул. Раздался хохот, но, как только Стипл начал говорить, тут же стих.
— Итак, друзья, я вам обещал, что мисс Руби Лейт Даймонд даст сегодня представление…
Он внезапно умолк. Зрители подались вперед и с горящими глазами ожидали продолжения. Стипл молчал целую минуту. Он просто стоял в центре сцены, переминаясь с ноги на ногу, улыбаясь сидящим в салуне мужчинам и щурясь. Они щурились в ответ. Секунды шли… Единственным звуком, нарушавшим тишину, был скрип новых ботинок Стипла.