Если бы она могла тогда знать. Ведь не так страшно было признаться: ну, поругали бы немного. Но стыдно было бы до жути. Зачем она только соблазнилась на эти три рубля. Если бы мама так сразу не обвинила отца, если хотя бы на минуту допустила мысль, что он не обманывал ее. Если бы отец не обиделся, если бы проявил еще чуть больше терпения, чтобы убедить маму. Если бы, если бы… Глядя на дочь, мать проговорила усталым голосом: «Только не кори себя, девочка моя, ты была ребенком. Это наши с отцом прошлые трудности сыграли… злую шутку».
На следующий день женщины отправились на кладбище. Они отыскали родную могилу. Мама держала в руках большие белые хризантемы. Она всегда почему-то особенно любила их. Именно белые и крупные. И когда-то давно, когда они жили с мужем вместе, он дарил их ей. Иногда без всякого повода. А сегодня она принесла ему эти прекрасные прощальные цветы осени.
Воспоминания о счастливых днях, которые были среди всех трудностей, подкатили комом к горлу пожилой женщины. Она медленно положила цветы на могилу, не сводя глаз с фото на памятнике. Постояли. Помолчали.
Кивнув в сторону кладбищенской церквушки, Кира предложила: «Давай закажем молебен за упокой». Мать сразу встрепенулась, обрадовалась. Она не была ни верующей, ни атеисткой. Как и многие ее современники, родившиеся сразу после войны и выросшие в богоборческом государстве. Но смутная жажда верить в то, что душа человека не умирает вместе с телом, что еще что-то можно сделать для нее здесь, а ей от этого станет лучше, что когда-нибудь… там… они даже могут встретиться…. Эта мысль показалась спасительной соломинкой, за которую ей хотелось схватиться, чтобы…. Чтобы в тайне от всего мира хранить в своей душе маленький огонек надежды. И жить не в полной темноте.
На следующий день Кира ехала домой. Путь был неблизким. Но сегодня она никуда не торопилась. Вдруг вспомнились насущные проблемы. Последние пару дней она о них вообще не думала. Странно, но жизненные трудности перестали на нее давить.
Ей больше не хотелось спорить с мужем. Зачем? В споре рождается ссора, а не истина. А если бы он сегодня умер? Ни дай Бог. Нет, самые острые их разногласия показались какими-то неважными. Так захотелось жить. Просто жить. Вместе. Обнять их дочь. А что касается работы – так это вообще не самое главное. Так, временные неурядицы.
Кира захотела прямо сейчас сказать во всеуслышание: «Осторожнее с мелочами!». И еще много чего добавить к этому. Но посмотрела на лица людей, которые мирно ехали с ней в автобусе, и подумала, что они совершенно не обрадуются такому повороту. Скорее, ее примут за неадекватную женщину, какую-нибудь сектантку или фанатичную неофитку.
Она решила, что когда приедет домой, непременно пойдет к отцу Георгию и поделится с ним. Ведь вон как оказалось… И пусть ее историю он поведает другим. Тот, кто услышит – тот услышит. Кто не хочет – того жизнь в свое время сама научит. Но – Кира точно знала – возьмет за это дорогую цену.