Когда я лечила Древолаза, я запомнила его запах, хотя он и был заглушен запахом крови, исходящим от его ран, и еще одним, не слишком сильным, — по всей видимости, так пахло от чудища, которое ранило рыжего зверя. Но за то время, пока я ухаживала за Древолазом, я все же хорошо узнала его собственный запах, пробивавшийся сквозь ароматы целебных мазей.
Я подошла ближе к скале. Ощущение было такое, словно я случайно перевернула склянку с каким-то пахучим настоем. Животные могут оставлять такие метки во время своих странствий. Зверь словно бы сообщает о том, что он тут прошел, каков его пол. Порой метка представляет собой вызов для врагов. Запахи от меток исходят гораздо более крепкие, чем от самого зверя.
Древолаз! Конечно, я не могла быть полностью уверена в том, что на камнях оставил метку именно он, но все же чувствовала, что моя догадка верна. Спутник Золана не так давно зачем-то помочился на скалу.
Но почему именно здесь? Тому могло быть много причин, в том числе — непонятных для людей. Однако некоторые вещи становятся более понятными на ощупь, чем на взгляд, особенно ночью. Подняв руку вверх так высоко, как только могла, я ощупала кончиками пальцев поверхность скалы. Шершавый камень, и больше ничего. Если тут и находилась дверь или лестница, спрятанная с помощью охранного заклятия, я ничего не почувствовала.
Но вот я нащупала влажное пятно. Несомненно, моя догадка была верна — камень был помечен, притом очень обильно. Я передвинулась немного влево. Зачем понадобилось зверю оставлять тут метку, если это не тропа или граница его обитания?
Луна скрылась за тучами. Стало темнее. Прежде чем сгустилась тьма, я успела заметить черную тень у меня под ногами. Я наклонилась и ощупала это место рукой.
То, за что я схватилась, не было ни веревкой, ни лианой — у лиан не бывает чешуек. Только заступничество Великой спасло меня, когда «лиана» вдруг дернулась у меня в руке. Я инстинктивно ударила то, что сжимала в руке, о камень и отбросила прочь обмякшую тварь. Я с трудом могла поверить, что повела себя так легкомысленно. Наверное, это была змея, цветом подобная лиане — чтобы обманывать жертву. Я шагнула назад, но оступилась, потеряла равновесие, и уступ словно бы ушел из-под моих ног.
Я упала на спину и тут же стала беспомощной, как перевернутый жук. Луна окончательно ушла за тучу. Я не осмеливалась приподняться и сесть — так близко я была от обрыва.
Ни одна из моих спящих сестер не пошевелилась до тех пор, пока снизу, из недр океана лесных теней, не донесся вопль. Только тогда одна из них очнулась. Из глубины густой листвы появился свет и начал, виляя из стороны в сторону, подниматься к нам. Это не мог быть Древолаз или Золан — ни один из них не умел перемещаться по воздуху.
Я приподнялась и ползком вернулась к месту нашего привала. Я отправила сестрам взволнованный посыл. Послышалось жужжание — гораздо более громкое, чем могло бы издавать обычное насекомое. Темнота только усиливала чувство опасности.
— Что это? — наполненным страхом голосом спросила Там.
— Летун?.. — растерянно отозвалась Силла.
Это точно было какое-то летучее существо, но явно не такое, какое напало на «паука». Я только понимала, что передо нами нечто вроде насекомого, и принялась шарить рукой по поверхности уступа в поисках камня. Если бы нам пришлось применить свой дар сейчас, притом что мы были так измождены, мы могли стать совершенно безоружными.
Однако тварь направилась не прямо к нам, как я ожидала. Силла и Там вскочили, и мы втроем стали пятиться к скале. Светящееся летучее существо метнулось вправо, замедлило полет и поднялось чуть выше. Насколько я могла понять, оно уселось на скалу неподалеку от того места, где Древолаз оставил метку. Все стало иначе: в сгущающейся темноте я увидела яркое созвездие светящихся точек.
Вниз уходил узкий туннель — щель в скале, как раз на уровне уступа. Наш нежданный гость слетел с камня и, трепеща крыльями, устремился к щели. При этом большущее насекомое покачивало головой вверх и вниз, словно старалось не промахнуться мимо цели. Затем послышался шелест и стук. Похоже, вниз полетели мелкие камешки. Наконец летун довольно неуклюже пристроился на скале.
Двумя передними лапами он уперся в края расселины. Грушевидная голова, увенчанная покачивающимися усиками, прижалась к метке, оставленной Древолазом. Голова двигалась так, что мне показалось, будто насекомое лижет — если оно было способно лизать — метку. Чем бы оно ни занималось, запах, который я уловила раньше, стал сильнее. До нас летуну не было никакого дела, все его внимание было приковано к скале.
Мы встали рядом. С помощью посыла я быстро рассказала сестрам о том, как обследовала уступ. Отверстие в скале притягивало нас к себе, но мы должны были сохранять терпение до тех пор, пока насекомое со странными пристрастиями не улетит прочь.
Время тянулось медленно. Первый бледный свет зари появился на небе. Наш гость стал виден четче. Его туловище представляло собой два пухлых шара, разделенных тонкой перемычкой. Нижний шар был поменьше, из него торчали похожие на тростинки лапы, а ниже них — еще одна пара лап, потолще. Лапы были суставчатыми, насекомое ходило, сильно согнув их, — так, что они высоко поднимались над туловищем. Голова насекомого была очень маленькой в сравнении с туловищем и лапами, ни рта, ни глаз на ней заметно не было. Между тем насекомое непрестанно постукивало по скале мохнатыми усиками.
Свет дня разгорался все ярче, и теперь мы ясно видели отверстие прямо над уступом. Почему мы не заметили его раньше, когда осматривали все по ту и другую сторону от выхода из пещеры, я могла только гадать. Может быть, здесь действовало охранное заклятие и оно было снято с появлением летуна? Или я сама наложила заклятие своим прикосновением, не заметив этого? Но теперь это не имело значения. Главное, что отверстие существовало.
Я пробралась мимо Силлы к скале. Когда это огромное насекомое прекратит облизывать камень? Я прижалась к скале и принялась разминать пальцы правой руки. Удар Силы, который помог нам раньше, мог бы расчистить нам путь. Я разжала пальцы и усилием воли сжала их. Все происходило как во сне — таком, какой, как я давно боялась, мог бы стать ключом, способным открыть часть сознания. Ту часть, которой лучше бы уметь управлять.
Теперь, когда я увидела большущее насекомое более ясно, мое любопытство возросло. Летун не пытался напасть на нас, а убивать того, кто ничем не угрожает, было против всего, чему мы были обучены. Жестокое применение Силы — шаг по Черной тропе.
Я снова разжала пальцы. Меня охватило чувство волнения, не отпускавшее нас с тех пор, как нас покинул Золан. Я почти слышала — или все же ощущала? — как резкий голос повторяет: «Бина, Бина!» Так меня часто окликали, если я слишком глубоко и надолго уходила в раздумья.
Наконец насекомое, которое так долго не то лизало, не то кусало камень, подняло голову и принялось ощупывать усиками края расселины. Спустившись на уступ, оно повернулось спиной к скале. Теперь стало заметно, что нижняя часть туловища сильно раздута. Затем летун попятился к отверстию.
Нижний шар туловища, тускло поблескивающий при свете зари, несколько раз сжался и надулся. Из него выкатился зеленый шарик размером с клубок шерсти. Затем насекомое шевельнуло задней лапой, и шарик подкатился к краю расселины и упал вниз. За ним последовали еще шесть шариков. Я решила, что это яйца. Исполнив таким образом свой долг перед сородичами, насекомое расправило крылья, изящно поднялось в воздух и полетело к лесу.
Быть может, это было не слишком благоразумно, но мы решили, что нам предложен путь. Мы вытащили все из мешка Золана и разделили между собой. Я взяла небольшой каменный нож и нарезала лямки мешка на тонкие полоски. Вскоре у меня в руках была длинная лента хорошо выделанной кожи. Я смотала ленту в клубок и положила поверх остальных вещей в моем дорожном мешке. Подходящего орудия у меня не было, поэтому я решила: ничто не должно пропадать даром.