– Спасибо, ничего не надо, я утром только чай пью с бутербродом.
Набрал воды и поставил чайник на плиту. Вскоре пришла мать, стала расспрашивать о Сашке и в итоге решила, что надо бы ему гостинцев собрать. Николай сказал, что знает он их гостинцы – можно без рук остаться, поэтому никакие банки с вареньем он точно не повезет. На вопрос матери, что он собирается делать, он ответил, что как рассветет, то пойдет к Сипикиным, навестит братьев двоюродных и, может, к одноклассникам заглянет по пути. Он ничего не сказал о том, что намеревался зайти к Тарбяковым. Только осторожно поинтересовался, приезжают ли Витька с Веркой к родителям. На что мать ответила, что приезжают, но редко, чаще едут к ее родителям. Попил чай и потом он попросил мать подыскать ему какуюнибудь гражданскую одежду, та принесла ему несколько брюк и рубашек братьев. Он померил и подобрал то, что, на его взгляд, ему больше всего подходило. Присел на кровать, к Юре, хотел его растолкать, но тот пошевелился, открыл глаза и недовольным голосом произнес:
– Что вы все покоя не даете, дайте поспать!
– Спи-спи, я только хотел тебя спросить, ты со мной к Сипикиным не пойдешь ли?
– Какие Сипикины? Ты что? Мне же в школу сегодня идти, отстань, – прорычал, отворачиваясь к стенке, Юра.
– Вот ты поросенок, – дружелюбно потрепав его по голове, сказал Николай, встал с кровати брата и добавил: – Перепутал все, думал, что сегодня воскресенье, только тебе все равно пора вставать, уже почти семь часов.
– Да, знаю, а может, мне в школу сегодня не ходить, скажу, что брат с армии вернулся, никто меня и не заругает, – неожиданно предложил он, вновь повернув голову к Николаю.
– Ну ты хитрец, вставай, не лентяйничай и отправляйся в школу. Лучше скажи, есть ли у тебя фонарик?
– Есть, посмотри на кухне.
– Ладно, посмотрю, – сказал Николай и решил, пока время есть, слазить на чердак и поглядеть на свои радиоконструкции, которые он, уходя в армию, поднял туда и свалил в кучу, потому что за неимением времени не успел разложить по коробкам. Нашел на кухне карманный прожектор и забрался на чердак. Когда он подошел к своим «сокровищам», у него возникло такое ощущение, что лишь вчера он второпях побросал все свои конструкции, а вот сегодня решил сложить их в определенном порядке. Было видно, что, кроме мышей, никто не покушался на его «драгоценности». Коробок картонных не нашлось, и он, вновь укрыв свою электронику старым настенным ковром, спустился с чердака с мыслью, что как только вернется на большее время, то обязательно все переберет и разложит по полочкам.
На улице начал падать тихий пушистый снег, когда Николай вышел из дома и направился в конец села, где жила семья сестры отца – Пановы, или Сипикины по дворне. Еще раньше Николай часто задумывался и не находил ответа, откуда и как брались те названия, которые закреплялись за тем или иным двором. Если со своей семейной кличкой, или дворней, было все предельно ясно (Митиковы – по имени деда Мити), то как объяснить, что, например, их соседи имели фамилию Филипповы, а по дворне Чулковы, другие Некрасовы, а по дворне Монголовы, еще одни Некрасовы, а их – Гынчиковы, Пономарёвы – Кувшиновы… Часто даже смысл самого слова-клички не был ясен, а уж откуда оно взялось и как закрепилось, одному богу известно. Немного отойдя от дома, он встретил тетю Машу Некрасову-Хвешкину. Она была на несколько лет младше матери, но нисколько не изменилась: такая же энергичная и боевая, как и прежде. Люди с такой энергетикой, в отличие от других, не так быстро стареют и совсем не меняются.
Ответив на приветственное «здравствуйте», она затараторила так, что он только и успевал вставлять короткие «да» или «нет». Кроме слов поздравления по поводу того, что отслужил и вернулся, она за пять минут выяснила, что он собирается делать теперь, посочувствовала родителям, ведь и он оставляет их. Успела рассказать, что и ее дети, кроме младшего Василия, все разъехались, но, слава богу, приезжают и помогают, особенно когда картошка нужна. Посмеялись.
Продолжив свой путь, он шел по деревенской улице и удивлялся необычности тишины и спокойному течению жизни. Возможно, это чувство возникло после кипящей и бурлящей Москвы, но несомненно одно: здесь время шло с другой скоростью.
Из братьев Сипикиных дома оказались только двое: Володя, с которым Николай учился в одном классе, и младший, школьник Витя, которому в школу нужно было идти после двенадцати, во вторую смену. Старший его брат, Сергей, работал в Воронеже и на прошедшие выходные не приезжал. Володя сам недавно вернулся из армии и еще не устроился на работу. Из разговора выяснилось, что он тоже, как и старший брат, собирается жить и работать в Воронеже. Юра, третий брат, служил в армии. Володя рассказал о некоторых одноклассниках, которых успел встретить или о которых что-то знал по рассказам других. В основном все отслужили, многие девчонки вышли замуж и поразъехались. Мама Володи, тетя Дуся, собрала стол, и они выпили за благополучное возвращение. Поговорили о том о сем, Николай собирался уже уходить, но вернулся с фермы дядя Андрей, пришлось задержаться и еще немножко выпить. Ему и не хотелось, но он не мог обидеть родного дядю отказом, ситуация обязывала…