Когда обниматься дальше стало уже неловко, мама вспомнила о приличиях.
– Силь, – сказала она с запинкой, – это Феликс. Мой… кхм… муж.
Всем своим видом она показывала дочери, что спрашивать сейчас ни о чем не надо, и Силь послушалась. Она всегда понимала маму с полуслова.
– А это, я так понимаю, наша старшенькая – Сильвия, если я не ошибаюсь, – приятным баритоном сказал мужчина и протянул ей руку для рукопожатия.
«Наша», ага. Силь несмело сунула ему ладонь, склонила голову и выдавила:
– Здравствуйте, Феликс. Или как мне к вам лучше обращаться?
– По имени, – быстро сказала мама. – По имени будет самое то. Тем более что у него такое чудесное имя! И другие обращения были бы, кхм, неуместны.
Феликс встретился с Силь глазами и улыбнулся, будто подтрунивая над мамиными затруднениями. Ей не понравилось, что он словно пытается создать с ней союз против мамы. Хотя это, конечно, ее домыслы: она просто предубеждена против него.
Силь встряхнулась и постаралась взглянуть на Феликса непредвзято. Он действительно был красив и, пожалуй, молод. Выглядел он лет на тридцать. Глаза у него были светло-серые с темно-серым ободком, а вокруг зрачка будто светилось оранжевое солнце. Блондин, как ей уже сообщили.
– Ты и правда мамина копия, – проговорил Феликс. – Только юная, конечно.
Силь и в этом увидела насмешку над мамой: молодится, будто ей тоже тридцать, хотя всем ясно, что при такой взрослой дочери, как Силь, тридцать лет ей быть никак не может.
– Мне двадцать три, – зачем-то уточнила она.
– Да. Я в курсе.
Он повел рукой по направлению к дивану, с которого, видимо, только что поднялся, – приглашает сесть. Держится как у себя дома!
…Но ведь это и есть его дом. Он живет здесь с семьей уже не первый год, обустроил его. Неужели он должен вдруг ужаться и начать пресмыкаться только потому, что сегодня объявилась блудная дочь?
Силь тряхнула головой и покорно проследовала к дивану, хотя предпочла бы стул. Кто его знает, чем они тут занимаются на этом диване. Того, что она уже успела увидеть, ей вполне хватило. Феликс тоже развалился на диване, хорошо еще хоть, что в противоположном его конце.
– Ну как ты? – спросила мама, и Силь увидела, как ей неловко.
Если маленькую Оксу она еще сумела включить в свой внезапно возникший союз, а Даина принадлежала ему по праву, то слишком взрослая Силь пока в него не вписывалась никак.
– Хорошо, – так же неуклюже ответила она.
– Силь выучилась на лекарку, – сообщила Феликсу мама.
– Ты мне говорила, – заметил он.
Разумеется. Он не предпринимает ни одной попытки облегчить ее положение. С другой стороны, он что, должен делать вид, что никогда не слышал о первой дочери своей супруги? Глупости.
– Я должна поздравить вас с рождением дочки, – придумала новую тему Силь. – Окса мне ее уже показала. Она очень красивая.
Это прозвучало ужасно – как будто Даина была не ребенком, а домом или картиной. Силь почувствовала, что у нее горят щеки.
– Вся в папу, – с гордостью заявила мама, и Силь потупилась.
Что ей следует на это ответить? «Да, пожалуй»? Феликс и без того смотрел на нее с некоторым ехидством, а если они еще примутся при нем же обсуждать его физические параметры!
– У нее тоже светлые волосы, – нашлась она с нейтральной ремаркой.
Стоя напротив дивана, мама смущенно переводила взгляд с дочери на мужа и обратно.
– Пойду распоряжусь, чтобы добавили завтрак еще на одну персону, – сказала она. – Момент.
– Ма, я… – хотела вызваться Силь, но не успела: мама уже упорхнула.
Лотта всегда двигалась очень энергично, и обогнать ее не представлялось возможным. Это означало, что Силь осталась наедине с Феликсом. Что ж, очевидно, к этому пора было привыкать. Он обосновался здесь давно и, бесспорно, надолго.
– Значит, ты закончила учебу, Силь? – сказал он после непродолжительного молчания.
– Да.
– Будешь устраиваться на работу в больницу?
Силь рассчитывала, что пригодится маме в гостинице: среди постояльцев довольно часто попадались те, кому не повредила бы помощь медикуса. Но ведь, думая о гостинице, она представляла себе старые времена, когда им не хватало рабочих рук, когда мама привлекала ее ко всем делам и когда их семья состояла всего из трех человек. Теперь, видимо, всем будет лучше, если она съедет и в самом деле попробует наняться куда-нибудь в больницу. Она склонила голову в знак согласия.