— Лас Виталит пригласил тебя на праздник? — мать смотрит на меня недоуменно.
— Не меня. Нас. Саню, Телара…
— С чего бы ему приглашать их?
— Я же говорила, мы еще в городе познакомились. Лас Виталит очень… доброжелательный.
— Ну, если только Саня захочет поехать… хотя куда ей, с малышкой-то на руках, — в голосе матери звучит сомнение. — Тая…
— Я на городских праздниках не была ни разу, — голос настолько беспечен, что мне самой не по себе.
— Лас Виталит — служитель неба, дочь. Им не положено…
— Знаю, — резко обрываю я — это ошибка, мать смотрит еще пристальнее. — Просто хочу поглядеть на праздник. После того, что случилось с Тедом, — я заставляю себя сказать это, и мне мерзко и от собственной лжи, и от чувства вины и жалости, которое я вижу на лице матери из-за этих слов. — После того, что случилось с Тедом, я не уверена, что кто-либо захочет в ближайшее время меня пригласить.
— Если только с Асанией, — сдается мать. Другого мне и не надо. С Саней можно попробовать договориться. Я все для себя решила и не хотела упускать ни единого мгновения.
Саня смотрела на меня во все глаза.
— Таська, ты с ума сошла, что ли?
— Я тебя никогда ни о чем не просила, — говорю я тихо, коротко обрезанные ногти впились в ладони, словно стараясь удержать руки от дрожи. Невероятно сложно не отводить взгляда. — Ни о чем и никогда, а сейчас…
— Тась, да я ради тебя все сделаю, но как же ты не понимаешь, ты — молодая незамужняя девушка, а он взрослый мужчина, который никогда на тебе не женится!
— Саня, я просто хочу сходить с ним на праздник, ничего больше.
— И он согласится?
— Это просто праздник.
— Не просто! — сестра дует на голову дочери, золотистые прядки разлетаются со лба. — Тася, мужчины это чувствуют.
— Что — это? — вести такой разговор мне непривычно… и неприятно. Стыдно. Но я не могу отступить.
— Мужчины чувствуют, когда рядом с ними влюбленная женщина. Влюбленная, значит, готовая на все, Вестая! И это очень… заманчиво. Такая власть развращает даже самых стойких, даже самых крепких духом.
— Речь идет только об одном празднике. Пожалуйста. Разве ты не знаешь, Саня, я… здравомыслящая.
— Честно? — отвернувшаяся было к дочери сестра снова поворачивается ко мне. — Не знаю, Тая. Ты всегда, кроме самого раннего детства была такая тихая, но тишина бывает разной. Иногда это тишина мирного утра пестреня, а иногда — затишье перед грозой.
— Саня…
— Ш-ш-ш, — укачивает крутящуюся хнычущую Таниту Саня. Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо… — Ш-ш-ш, маленькая…
— Лас Виталит, вы же сможете приглядеть за Таей? — Саня выглядит совершенно спокойной, словно всё, что происходит — в порядке вещей. — Мне хотелось бы повидать подругу, которую я не видела уже пару лет, а всевозможные забавы, сказать по правде, мне безразличны.
— Конечно, ласса Асания, — Вилор неплохо скрывает удивление, поддерживая предложенную игру. — Не беспокойтесь, с Вестаей все будет в порядке. У нас спокойные праздники, служители неба курируют их. Никакой огненной воды на улицах, только музыка, танцы, угощения, актёрские представления…
— Служители поддерживают театр? — с некоторым сомнением переспрашивает Саня. — А я слышала, что был объявлен повсеместный запрет на проведение публичных спектаклей.
— С предложением запрета выступал король, — поправил сестру Вилор. — Была довольно неприятная история с постановкой, выставляющей королевскую семью… не в самом благовидном свете, да и… еще несколько скандалов по поводу… — Вилор замялся. — Отношений некоторых знатных людей и актерок, но лас Иститор, напротив, всегда поддерживал настоящее искусство. Так что именно он вернул театр людям.
Саня хмыкнула.
— Безусловно. Разве можно отказаться от такой прекрасной возможности наглядно показать людям, как именно им нужно жить! А шумные праздники так удачно отвлекают от публичных казней…
Я не вмешивалась в разговор, поскольку прежде никогда не видела театральных выступлений и даже не знала о том, что когда-то они были запрещены. Вилор, живший доселе в городе, конечно, был в курсе происходящего, но сестра… беспечная Саня, не особо любившая школу и учёные предметы, весёлая и легкомысленная, последние два года целиком поглощенная семейными хлопотами и заботами, иногда поражала меня глубиной и точностью своих суждений.