Да и то, что лас Гренор пытается от своих непосредственных обязанностей увильнуть, очень скоро стало очевидно всем. Деревенский староста Стэмер Чига в свое время даже ездил в город в надежде попросить замену, но в своём благом устремлении не преуспел.
Что бы мы делали, если бы не Тама?
Старуха Тама жила на отшибе, на юге — половинка ее ветхого домика находилась уже в лесу, а половина еще в деревне. Таких, как она, у нас называли знахарками. Знахарки ничему и нигде не учились, их знания и умения были результатом природных данных и жизненного опыта. Соответственно, патента от Великого инквизитора не было тоже, и это делало положение очень нужных и важных, зачастую жизненно необходимых в деревнях людей шатким и незаконным. Они как бы были, но их как бы и не было.
К Таме мы и пошли с Асанией. Честно говоря, страх перед ней моей отважной и обычно бесшабашной сестры был мне непонятен. Сама я знахарку никогда не боялась — в отличие от остальных она всегда относилась ко мне хорошо, хотя и виделись мы нечасто. С последнего моего визита прошло уже года три — я приводила сильно разрезавшего руку Севера. Сама я не болела ни разу, никогда и ничем, разве что в раннем детстве… еще до того, как заключила договор с тьмой. Может быть, договор с тварью предполагал здоровье жертвы, или сам Шей так меня берег… не знаю.
Домик у лассы Тамы (все звали ее по имени, несмотря на преклонный возраст, давным-давно за ненадобностью позабыв род) — старый, покосившийся, но опрятный. Настоящее жилище лесной ведуньи — кругом охапки сушёных трав и разная лесная мелочь — мох, береста, кора, орехи, грибы и ягоды. На деревянных досках, обмазанных глиной, сушатся неприглядного вида темные корни и сдувшиеся клубни. Небольшой огородик во дворе, не с овощами — с травами. Самодельная теплица в углу. Посреди грядок бегают куры и индюшки — Тама всегда держала домашнюю птицу, несмотря на то, что и ей от деревенских перепадало, как продуктами и вещами, так и монетами.
В такую рань кругом стояла тишина, но вот птицы уже сновали деловито туда-сюда. Грустно темнели голые чёрные грядки, сиротливо ожидавшие тепленя. На крыльце лежало не меньше четырёх кошек, туго свернувшихся в мягкие упругие клубки. Из косой деревянной будки выглянул хозяйский пес — и снова спрятался обратно. Пес был без цепи, старый, умный, с ухоженной лоснящейся шерстью. Зря воздух не сотрясал, понимал, что мы по делу.
Саня жалобно посмотрела на меня, и я нерешительно постучала в рассохшуюся дверь — не из-за страха. От неудобства перед ранним вторжением.
Знахарка открыла почти сразу же — словно стояла за дверью. Ее стройная, как у девушки, фигурка, ничуть не расплылась за последние три года, белоснежные волосы были заплетены в две длинные толстые косы. Темное простое платье в пол, фартук, пуховая шаль на плечах. Лицо почти без морщин. По своему даже красивая женщина.
…как и служитель — одинокая.
Тама оглядела нас, не выказывая ни дружелюбия, ни злости, ни раздражения. Сделала приглашающий жест рукой, посторонилась, пропуская вперед. Я прошла первой, Саня, чуть помедлив, двинулась за мной, и тут женщина вдруг заговорила:
— Отдай дочку сестре. Подождешь во дворе.
— Но… — Саня замерла на пороге. — Как же…
— Нормально, — усмехнулась Тама. — Будешь нужна — позовем. Сестра у тебя смелая, настрой у нее правильный, в моем деле это важно. А ты волнуешься, тревожишься, по-житейски это понятно, но тревога твоя, как волны, все с нужных мест на другие переставит, беспорядок наводит. Лишнее это. Подыши иди, воздух свежий.
— А Нита…
— Пока рано что-то говорить, посмотреть надо, — добродушно сказала старуха. — Я ж не всевидящая.
Асания поколебалась недолго, неуверенно взглянула на меня, на знахарку, и кивнула. Я осторожно взяла племянницу, даже сквозь плотную ткань ощутив жар ее тельца, присела на крепкую деревянную скамью. В избе было чисто и тепло, те же травы свисали пучками с потолка, на пол-избы — большая жаркая печь. Зря Тама сказала, что я смелая. Сейчас мне было страшно. Даже когда я читала — а порой, и сочиняла — братьям разные сказки про чудищ и монстров, мне казалось, что нет в битвах с ними особой доблести, чудища огромные, заметные, рано или поздно сдохнут — просто мечом махать надо сильнее и резче, или армию привести побольше. А вот болезни невидимы глазу, тут не помашешь.
Тем временем Тама развила активную деятельность — ополоснула руки из ковша над большой деревянной кадкой, раздела ребенка до легкой рубашки, осмотрела кожу, горло, глаза, помассировала точки за ушами, пальчики, пересечение ключиц… Малышка проснулась и таращила на нас голубые глаза, очевидно, решая нелегкую детскую проблему — заорать во все горло или обождать с этим делом еще немного.