Я стою, опираясь ладонями о холодные каменные края колодца, глядя в его далекую гулкую глубину, думая, что Шейаршем, как обычно, подойдет со спины. И совершенно не ожидая, что упругое черное нечто ухватит мои расслабленные руки и потянет вниз. Еле сдержав крик, я вырвалась, отшатнулась, чуть не упала — и поняла, что кто-то подхватывает меня сзади.
— Шей, что за шутки?!
— Разве люди не любят шутить?
— Не так, — глубокий вдох и выдох. — С чего бы это тебе вздумалось играть в человека?
— Играть? — тварь в облике высокого и худого черноволосого мужчины — не отличишь от настоящего, если в глаза не смотреть — притягивает меня к себе. Прохладные губы ищут пульсирующую жилку на шее. Полная, абсолютная иллюзия… Неожиданно в памяти проскальзывают увиденные намедни сцены — объятия обнажённых людей в амбаре, соприкосновения, дыхание, даже воздух — словно бы необъяснимым образом горячий и влажный. И это касание губ демонической твари, жаждущей только моей крови и жизненной силы, совершенно внезапно всколыхнуло во мне совсем иное желание. Не дожидаясь, пока Шей прокусит кожу — отчего-то тварь медлила, все еще проводя губами по шее — я развернулась и уставилась в эти глаза, меняющие цвет, странные, словно клубящаяся, ревущая река на дне пропасти. Глаза — зеркало души, а души у него не было, и что я надеялась в них увидеть?
— Не туда, — шепнула я, притягивая тварь к себе. Послушную, почти прирученную мною. Не отдельного человека, а словно бы отдельную часть меня самой. Знающую все мои желания, все страхи, всю подноготную… Что я делаю?
Шей лизнул нижнюю губу, и я ощутила легкий укол, боль — и ржаво-металлический привкус во рту, растворяющийся в поцелуе.
Отрезвление наступает внезапно, стоит только твари отстраниться от моего лица, от искусанных ноющих губ. Травяная зелень его сегодняшних радужек посверкивает, словно драгоценные камни.
Я сумасшедшая. Развратная. Я же люблю Вилора.
Если бы на месте тени был человек, он что-то бы спрашивал, выпытывал у меня. Строил планы, высказывал своё мнение, говорил бы обо мне, о себе, о нас. Требовал бы от меня чего-то.
Тварь не говорит ничего. Обхватывает меня гибкими человеческими руками — крепко, но не душно. Не мучает словами.
И по-своему мне хорошо сейчас. Безопасно.
— Расскажи мне о Серебряном царстве, — говорю я и тут же спохватываюсь, — То есть, это не желание.
— Ты не желаешь, но спрашиваешь?
Демоны, как с ним… демоном… иногда сложно.
— Люди порой разговаривают… просто. Задают вопросы, так, что это их ни к чему не обязывает. Это не считается за просьбу. Слишком… естественно.
— В Серебрянном царстве мы не говорим словами. Понимаем друг друга без слов. Трудно объяснить что-то вашими способами.
— Мы можем… поговорить? — неуверенно спрашиваю я. — Просто так, без… обязательств? Как люди.
— Раньше ты не стремилась к этому, — отмечает тварь. — Надо полагать, сегодня у тебя есть желание, которое важно для тебя?
— Да, — какой смысл скрывать?
— Это не связано с разрывом договора? — прикосновение рук тени становится чуть крепче.
— Нет, — как будто я не понимаю с первого раза. — Тут совсем другое…
— Что ты хочешь знать?
— Что-нибудь… Я же не знаю ничего. Почему ваш мир называют Серебряным царством?
— Это придумали люди. У нас нет такого названия. И серебра нет. Вероятно это связано с тем, как некоторые из обладающих искрой видели наш мир в своих провидческих снах. Для людских глаз он ярок. Сверкает. Хотя светил там нет.
— На что он похож, твой мир?
— На небо, — Шей поднимает голову и смотрит вверх. — На небо, в котором звезды крошечные и парят, роятся в воздухе, как насекомые, и сверкают, как светляки, только еще ярче.
— В школе нам говорили, что звезды огромны. Что солнце — это тоже звезда.
— Не звезды — светлячки. Повсюду.
Шей заправляет прядь волос мне за ухо, и я едва удерживаюсь от того, чтобы прижаться к нему щекой.
— Если там нет крови… нет земных существ, чем вы питаетесь?
— В центре нашего мира находится… — Шей, похоже, просто подбирает слова. — Может быть, здесь это называлось бы артефакт. У нас это так и именуется "центр мира". Он даёт нам силу. Это словно источник магии, без которого наш мир не смог бы существовать, как ваш — без солнца. Только без солнца, его тепла и света, вы умрёте медленно. Если погибнет центр нашего мира, мы исчезнем мгновенно.