Вилор вдруг резко, порывисто снова прижал меня к себе. Я не сопротивлялась. Что уж врать самой себе — таким он привлекал к себе даже больше. Так я хотя бы могла ощущать его чувства — не ту непреодолимую страсть, конечно, не стоило и мечтать, но даже эта властная злость с примесью смятения и ревности, будоражила. Волновала. Требовала подчиняться — и самую капельку провоцировать. И пусть в этом подчинении было больше невольной игры, я не против была сыграть.
Что мне еще оставалось.
— Сосуды тьмы должны умереть. Тьма должна уходить из этого мира, это моя обязанность, как человека. Как служителя. Как Старшего служителя. Как преемника Гериха, — прошептал Вилор, гладя меня по волосам, спутанным, пыльным. — Но ты… Ты выглядешь так… Так смотришь… Я не знаю, как. Просто не знаю. Тьма может быть очень хитрой, она знает, на что давить, Герих понимал это, как никто. Но он никогда не поддавался ей, а я…
Он говорил, говорил что-то бессвязное, смысл сказанных им слов ускользал от меня, но Вилор склонялся все ниже, все ближе, с каждым словом, словно действительно не мог остановиться. Его пальцы скользили по скулам, шее, лбу, над верхней губой. Может быть, такая я — грязная в прямом и переносном смысле, изможденная, неправильная, нравилась ему даже больше привычной тихой покорной Таи, простой славной девочки, смотрящей на него с неизменным трепетом. Что ж, мы стоили друг драга.
Трепета во мне действительно поубавилось. И когда Вилор поцеловал меня — сам, так, как мне хотелось, жизненно хотелось еще всего седьмицу назад — я смогла отступить и спросить:
— Вилор, что с моей семьей? Родители ищут меня? Что с моей сестрой?
Глава 35
А Вилор опять молчит.
— Вилор, то, что мор начался после того, как я приехала в город, это же полный бред, — я снова пытаюсь зачем-то оправдаться и объясниться, хотя, вероятно, надо было действовать иначе и играть на его телесном влечении ко мне, возможно, даже попытаться соблазнить. Так поступила бы та ведьма, которой мне предписывалось быть — и была бы права. — Неужели ты можешь думать, что я хотела…
— Ты — не хотела, — перебивает он. — Но тьме внутри тебя нужны смерти. Нужно уничтожение этого мира. Только для этого она и проникает сюда!
— Не за этим, — выдыхаю я. — Им здесь плохо, они с трудом переносят солнечный и лунный свет, им требуется кр… — я проглотила лишнее слово. — Тени попадают в наш мир не по своей воле. По крайне мере, некоторые. Они просто выживают. Как могут.
Руки Вилора сжимаются на моих плечах.
— Ты не веришь мне, — констатирую я.
— Тебе бы поверил. Но это говоришь не ты.
— Что с моими родителями? Этот вопрос точно задаю я, тени нет до них дела.
Вилор слегка отводит глаза, и я ощущаю напряжение внутри, как натянутую от живота к голове веревку. По мере усиления натяжения внутренние органы словно смещаются, выворачиваются наружу.
— Что происходит в деревне?
— В деревне мор, — глухо отвечает Вилор. — Люди болеют. Из города приехали два целителя. Лучших целителя. Тем, кому возможно, они помогут. Твоим родителям — помогут.
— Они больны? — я ощущаю, как сердце сбивается с ритма.
— Я был у них сегодня. Они в сознании и жар спадает.
Я смотрю на него. Ему нет нужды врать мне сейчас. Нет нужды — уговариваю себя.
— С детьми помогают Гойбы.
— Они… спрашивали обо мне?
— Да.
— И что ты сказал?
— Что ты тоже больна. Что я увез тебя в город.
— И они поверили?
Вопрос можно понимать двояко. И про болезнь — я же с шести лет ничем не болела! — и про особое внимание служителя.
— Тая, только слепой мог не видеть, как я к тебе отношусь.
Я почти смеюсь, губы, за время заточения в амбаре, покрывшиемя корочкой, как река в морозь, болезненно трескаются.
— Рискнул своей безупречной репутацией непорочного служителя? Зря ты недооцениваешь слепых, Вилор. Иногда они видят больше зрячих. Ну так, я опять повторюсь, что ты собрался делать со мной? Будешь держать здесь вечно? Каждый раз норовя сорваться?
— Сорваться? — переспрашивает Вилор, почти завороженно глядя мне в глаза.
— Тебя же тянет ко мне. Даже зная о тьме, ты все равно не сможешь не приходить. Не смотреть на меня. Не хотеть прикоснуться.
— Расскажи мне о Герихе, — резко перебивает Вилор и отворачивается. — О том, что узнала. Если узнала.
…И я рассказываю. Почти все. Не называя имен и максимально опуская подробности, которые могли бы позволить Вилору отыскать моих невольных помощников.
— Где этот дом? — отрывисто интересуется Вилор. И больше не говорит ничего. Не задает вопросов. Не спорит.