— Ты знал! — это понимание приходит ко мне так же ошеломительно ясно, как и тогда, про искру. — Ты… знал! Что твоя мать мертва! И то, что Герих убил ее — тоже!
— Герих не убивал мою мать, Тая. Я… я сам видел, как это случилось. Все произошло совсем не так.
— Как видел? — тупо говорю я. — Когда?
Вилор опускается на землю, и я присаживаюсь рядом, плечом к плечу. Если бы не эта цепь, наш разговор мог бы быть доверительной беседой двух друзей.
Вот так оно, Тая. Объятия, как у влюбленных, разговоры, как у близких. Только цепь все портит, правда, похоже, лишь для неудачливой темницы.
— Мне было семь лет. Мать… я очень любил ее, как и любой ребенок. Она была добра ко мне, да и любила, наверное… по-своему, но потом, много позже я начал понимать, что все было не так просто. Да, Герих не хотел, чтобы она выходила из нашего дома, но только потому, что с ней было сложно… она убегала. Пропадала неизвестно где. У нее были мужчины, много, большинство из которых не принадлежали к… благополучным людям. Мать даже не могла сказать точно, кто был моим отцом! Герих просто не хотел больших неприятностей.
В тот вечер мы были вместе. Тот незнакомец… ворвался к нам и убил мать. Ударил в живот ножом. А Герих убил его, не знаю, откуда он появился, но было уже поздно. Мать он похоронил в саду усопших под чужим именем. Те останки, что ты нашла в саду, это останки ее убийцы.
— Кто ее убил? — услышанное не укладывается в голове.
— Один из ее любовников, надо полагать. Много лет прошло, да и я был почти ребенком, внешность уже стерлась из памяти. Мужчина… средних лет, волосы… темные, да, — голос Вилора спотыкается, а он сам вдруг встает и поворачивается, будто собираясь уйти.
Этого просто не может быть.
— Этого не может быть, Вилор, — озвучиваю я вслух. — Это невозможно.
— Почему?
— Герих соврал тебе, — говорю ему в спину. — У твоей матери вряд ли были любовники… другие. Она же была совсем молоденькая, когда умерли родители. Ласса Отавия оказалась целиком во власти старшего брата. Он был одержим ею, как после — тьмой и борьбой с тьмой. После смерти родителей лассы Отавии Герих удерживал ее почти так же, как делаешь сейчас ты. Только вместо цепей у него был ты. Самая надёжная цепь. Ласса Отавия не могла сбежать, бросив тебя.
— Я видел! — Вилор разворачивается и смотрит на меня. — Я сам видел…
— Послушай, — я безумно устала от этого бесконечного и бессмысленного разговора. — Я не договорила. В городе я договорилась с некими людьми… они не знают, кто я и чьи это кости… так вот, я договорилась об исследовании.
Вилор замер на месте, в проеме открытой двери. Луна светит ему в лицо, отчего кажется, будто его золотистые волосы сияют собственным светом.
— Там женский скелет. Молодой женщины. Это все, что они смогли сказать, но… Это точно не твой загадочный незнакомец. Мне незачем тебе врать. На служителе Иститоре полно смертей, я не стала бы просто так вешать еще одну. Просто хочу, чтобы ты знал… и не шёл его путём. Отпусти меня, Вилор.
— Но я видел! — Вилор разворачивается ко мне, резко, и теперь лунный свет давит ему в затылок. — Я помню!
— Я не могу знать наверняка, — мне так жаль его, хотя жалость — опасное, ненужное чувство. — Но у твоей матери не было искры, ведь так?
Вилор непонимающе смотрит мне в глаза, какой-то по-мальчишески растерянный, словно воспоминания снова вернули его в седьмицу лет.
— Думаю, искру ты унаследовал от отца, — теперь уже взгляд отвожу я. — Человеку, владеющему искрой, не составит труда внушить что-то перепуганному семилетнему ребёнку.
Не есть ли он такой и сейчас? Вот только в семь лет он вряд ли мог посадить кого-то на цепь.
— Я могу помочь тебе вспомнить, — говорю совсем тихо. — Ближе к новолунию. Я…
— Ты так хочешь, чтобы Герих оказался злодеем? — невесело хмыкает Вилор. — Потому что он казнил твоих соплеменниц?
— Каких соплеменниц, о чем ты? — мне действительно хочется его ударить, встряхнуть, сделать хоть что-либо. — Шей говорил, возможность приживания тьмы в человеке — большая редкость. Таких как я, в нашем мире единицы, раскиданные во времени и пространстве. Я достоверно слышала только об одной, и та уже давно мертва. А остальные, они просто женщины, не идеальные, которые, вероятно, завидовали, ревновали, изменяли, влюблялись, бросали кого-то, ссорились, делали ошибки… Не ведьмы, не прислужницы демонов.