Восемь гудков.
Гренс положил трубку, выждал ровно минуту, набрал еще раз.
Кто-то ответил сразу. Рывком снял трубку.
— Это вы, Гренс?
— Так вы не спите?
— Теперь не сплю. Какого хрена вам надо?
Гренс питал отвращение к этому человеку. Карьерист несчастный. Презираемое комиссаром свойство, в котором он теперь так нуждался.
— Огестам?
— Что?
— Мне нужна ваша помощь.
Ларс Огестам зевнул, потянулся, свернулся под одеялом.
— Идите спать, Гренс.
— Ваша помощь. Прямо сейчас.
— Я дам вам один-единственный ответ. Ответ, который вы получали всякий раз, когда будили меня и мою семью. Позвоните в справочную службу прокуратуры.
Он положил трубку. На этот раз Гренс не стал ждать, а набрал номер немедленно.
— Гренс! Вы… да вы…
— Сотни судебных процессов. Только за последний год. Свидетели, доказательства, протоколы допросов… пропали.
Огестам прокашлялся.
— Вы о чем?
— О том, что нам нужно встретиться.
Кто-то заговорил рядом с трубкой. Как будто жена Огестама. Гренс попытался вспомнить, как она выглядит. Они встречались, это он помнил, но ее лицо забылось — одно из лиц с расплывчатыми чертами.
— Вы что, пьяны?
— Сотни. Во многих вы участвовали сами.
— Ясно. Мы встретимся. Завтра.
— Сейчас, Огестам! У меня осталось не так много времени. До утра понедельника. Потом… потом будет уже поздно. А этот разговор… он и вам будет полезен. Господи… вы хоть понимаете, как странно, что это я говорю? Вам?
Снова женский голос, Гренс не мог разобрать слов. Огестам заговорил шепотом:
— Я слушаю.
— Это не телефонный разговор.
— Нет, я слушаю!
— Мы должны увидеться. Вы поймете почему.
Прокурор вздохнул.
— Приезжайте.
— К вам?
— Ко мне домой.
Он миновал станцию метро «Окесхув» и въехал в район частных домов, построенных в сороковые годы для высокообразованного среднего класса. День обещал быть чудесным, где-то вдалеке зрело солнце. Гренс остановил машину в конце целой улицы сонных домов, перед садиком с могучими яблонями. До этого он был здесь один раз, почти пять лет назад. Новоиспеченному прокурору несколько раз угрожали во время процесса — отец маленькой девочки обвинялся в убийстве. Гренс не принимал этих угроз всерьез, пока на желтом доме от окна кухни до окна гостиной не протянулась черная надпись «сдохни, падла», сделанная краской из баллончика.
На столе — две большие чашки.
Между ними — стеклянный чайник со свежезаваренным чаем.
— Черный. Или?..
— Черный.
Гренс выпил свою чашку, и Огестам наполнил ее снова.
— Вкусно. Почти как из автомата в коридоре.
— Время — четверть пятого. Чего вы хотели?
Портфель уже лежал на столе. Гренс расстегнул его и вытащил три папки.
— Узнаете вот это?
Огестам кивнул:
— Да.
— Три расследования, над которыми мы вместе работали в прошлом году.
Гренс по очереди указывал на папки:
— Тяжкое преступление, связанное с наркотиками, корпус «Р», Регерингсгатан. «Судим, но оправдан». Нарушение Закона об оружии, пешеходный переход под мостом Лильехольмсбрун. «Судим, но оправдан». Попытка разбойного нападения, Магнус-Ладулосгатан. «Судим, но оправдан».
— Вы не можете говорить потише? Жена спит. Дети спят. — Огестам указал на потолок и верхний этаж.
— У вас есть дети? В прошлый раз не было.
— Теперь есть.
Гренс понизил голос:
— Вы помните эти дела?
— Да.
— Почему?
— Сами знаете. Мне пришлось закрыть их. Из-за недостатка улик.
Гренс убрал папки, поставил на их место ноутбук, который совсем недавно стоял за запертой дверью на столе начальника полиции лена. Поискал среди документов, как тогда, и развернул экраном к прокурору:
— Я хочу, чтобы вы почитали.
Огестам взял чашку с чаем, поднес к губам — и застыл, пальцы будто окоченели.
— Это что такое? — Он смотрел на Эверта. — Гренс! Что это?
— Что это? Это те же адреса. Те же даты. Но другая правда.
— Я не понимаю.
— Вот это? Тяжкое преступление, связанное с наркотиками, корпус «Р» на Регерингсгатан. Но то, что случилось на самом деле. Описано в секретном донесении, автор — полицейский, который не расследовал это дело.
Гренс снова поискал: