Вильсон сидел в машине возле въезда в гараж Крунуберга, когда два черно-синих полицейских автобуса пронеслись мимо него и исчезли в направлении Санкт-Эриксгатан. Он дождался, пока выключат сирены, и подъехал к шлагбауму возле пропускного пункта, предъявил удостоверение и покатил к автоматическим воротам, ведущим в гараж Главного полицейского управления под Крунубергским парком. Поставил машину в стальную клетку возле лифта следственной тюрьмы и с водительского места наблюдал за непрерывным потоком въезжавших и выезжавших полицейских машин.
Он прождал полчаса, потом опустил передние стекла, чтобы лучше слышать; все его тело охватила тревога, он попытался избавиться от неприятного ноющего чувства, но не слишком преуспел. Вильсон втянул в себя сырость и бензиновые пары, услышал, как где-то далеко, в другом конце гаража остановилась машина, кто-то вышел, потом еще кто-то; удаляющиеся шаги невыспавшихся людей.
Складную дверь потянули в сторону.
У восьми специально обученных полицейских ушло тридцать пять минут на то, чтобы определить местонахождение и взять одного из самых опасных (что было документально зафиксировано) преступников Швеции.
Мимо проехал черно-синий автобус; Вильсон следил за ним метров двести, пока тот не въехал в гаражную ячейку и не остановился недалеко от машины Вильсона.
Все может пойти к чертям. Тогда ты прервешь работу и сам попросишься в изолятор. Чтобы выжить.
Сначала вышли двое полицейских в форме. Потом — мужчина с распухшим лицом, в серой толстовке с капюшоном, в синих джинсах и в наручниках.
Полицейские, получившие задание взять преступника, за которым была установлена слежка и который, вероятно, был вооружен, действовали проверенным способом.
Насилием.
— Ну ты… я не люблю, когда меня трогают всякие пидоры.
Вильсон увидел, как Хоффманн вдруг повернулся к ближайшему полицейскому и плюнул ему в лицо. Человек в форме промолчал, никак не проявил себя, и Хоффманн плюнул еще раз. Короткий взгляд на коллег — они как раз все смотрят в разные стороны; полицейский шагнул вперед и с силой врезал Хоффманну коленом в пах.
Всего-навсего уголовник.
Тот застонал от боли, потом еще — после пинка в живот, потом поднялся и, с руками, скованными за спиной, пошел между четырьмя полицейскими к лифту и следственной тюрьме; Вильсон слышал, как он громко говорит в лицо, в которое только что плевал:
— Ну все, сука. Я тебя достану. Рано или поздно мы встретимся. Рано или поздно я всажу в тебя две пули, точно как в того пидора в Сёдермальме.
Только уголовник может сыграть уголовника.
Часть третья
Понедельник
Они стояли совсем близко.
Два субъекта терлись о его спину каждый раз, как только он отступал на шаг в тесном пространстве лифта, еще двое стояли перед ним, уставившись ему в глаза, переносицу, каждый их выдох оседал на его лице влажным теплым облачком.
Они знали, кого везут.
Надзиратели следственной тюрьмы Крунуберг уже ознакомились с делом одного из опаснейших заключенных Швеции. К тому же они слышали, как он десять дней назад, после ареста в бильярдном зале на Санкт-Эриксгатан, по дороге из автобуса к лифту плюнул полицейскому в лицо и грозился всадить в него две пули при следующей встрече.
Теперь его должны будут увезти из следственной тюрьмы. Тесный лифт вниз, к боксу в подземном гараже под Крунубергским парком, потом — автобус, который доставит его в Аспсосскую тюрьму. Эти явились вчетвером (обычно их бывало двое), на арестанте — и наручники, и ножные кандалы. Думали еще насчет цепи вокруг пояса, но отказались.
Он ведь из тех, кто ненавидит весь мир и чьих невеликих мозгов хватает только на сквернословие. За годы службы они на таких нагляделись — на рецидивистов, которые упорно двигались к ранней смерти. Охранники не спускали глаз друг с друга и с арестанта. Короткий отрезок пути между лифтом и автобусом был как раз тем местом, где он в прошлый раз вздумал плеваться и пару раз основательно получил по яйцам, когда — совершенно случайно! — полицейские отвернулись.
Охрана начеку. Этот идиот как пить дать что-нибудь устроит.
Он молчал до самого автобуса. Молча зашел в автобус. Молча сел на заднее сиденье. Заключенный, который ненавидел всё и вся и потому требовал особого надзора, молчал, пока автобус ехал по подземному гаражу к шлагбауму и выезду на Дроттнингхольмвэген. На выезде все и произошло.