Карау одним махом опорожнил кубок. Хольгер выпил свой. Вполне правдоподобный рассказ. Для этого мира, конечно. Но, может быть, это все ложь. Хотя сарацин производит впечатление искреннего человека. К тому же это смуглое сухое лицо кажется Хольгеру почему-то очень знакомым. Где-то, когда-то он знал Карау, но остается вопрос: кто он — друг или враг? От прямого ответа он уходит, а значит, допытываться не стоит. То, что он отзывается о человеке, которого ищет, лестно, ничего не доказывает: рыцарский кодекс обязывает отдавать должное даже злейшим врагам.
— Я не хотел бы казаться назойливым, — учтиво произнес Карау, — но меня не может не томить любопытство: а что заставило тебя пуститься в путь по этим неспокойным землям? Твой Граустарк — где он?
— Немного южнее, — пробормотал Хольгер. — Я… я дал обет. Дева-лебедь любезно согласилась помочь мне его исполнить.
Карау кивнул. Вряд ли он поверил Хольгеру, но расспрашивать больше не стал, а весело улыбнулся и предложил:
— Может, споем для веселья? Тебе, конечно, известно много баллад и песен, которые усладят слух скитальца, привыкший лишь к свисту ветра и вою волков.
— Давай попробуем, — обрадовался Хольгер перемене темы.
Они запели и, не забывая о кубках, горланили несколько часов подряд. Вечер кончился тем, что они, ревя на весь дом что-то из датского фольклора и поддерживая друг друга, с трудом одолели лестницу, крепко обнялись и разошлись по комнатам, горячо пожелав друг другу спокойной ночи.
Глава 17
На следующий день Хольгер проснулся с сильной головной болью. Был уже почти поддень. Алианора благоразумно молчала. Оставив лошадей под присмотром Хуги на постоялом дворе, они направились к дому Мартинуса. Хозяин проводил их подозрительным взглядом. Вероятно, у него был богатый опыт общения с постояльцами, имеющими пышное генеалогическое древо, но тощие кощельки.
Волшебник встретил их широкой улыбкой.
— О, я вижу, не раз, не раз ты вчера заглянул на дно кубка, мой юный друг, — засмеялся он и укоризненно покачал головой. — Что ж, весьма кстати у меня имеется эффективнейшее и очень дешевое снадобье, излечивающее малярию, заражение крови, меланхолию, мозоли, ревматические боли, конъюнктивит, проказу и похмелье. Вот этот кубок. До дна, до дна… Чуть-чуть горчит… Ну что?
Мартинусовская панацея в самом деле оказалась волшебной. На таком снадобье Хольгер на Земле мог бы нажить целое состояние.
— Я не мог установить твою личность, сэр Хольгер, — печально сказал волшебник. — Все демоны, к которым я обращался, оставляли мой вопрос без ответа. Это может означать только одно: ты действительно помещен в центр событий. Враг, однако, не мог предусмотреть всего. Я связался с духом воздуха, вызвал на консультацию Ариэля и с их помощью сумел определить место, где схоронен меч Кортана. Это не так далеко отсюда, но путешествие не обещает быть приятным.
Хольгер вскинул голову:
— Где?
Мартинус взглянул на Алианору:
— Ты знаешь о церкви Святого Гриммина-на-горе?
Она кивнула.
— Меч там, — волшебник погладил лысину. — Я от всего сердца, от всего сердца не советую тебе ехать туда, мой юный друг.
— Что это за место? — спросил Хольгер.
— Заброшенная церковь в горах. К северу отсюда. Несколько столетий назад ее возвели миссионеры, дабы обратить в христианскую веру тамошних варваров. Но она простояла недолго. Миссионеров варвары перебили, а церковь превратили в руины. Говорят, их вождь осквернил святой алтарь человеческим жертвоприношением, поэтому церковь утратила святость и стала логовом злых духов. Теперь даже сами варвары боятся приблизиться к ней.
— М-да… — Хольгер поежился. Мартинус не шутил. Зачем он вообще морочит себе голову? Ради возвращения домой? А что, собственно, так влечет его туда? Друзья, разные воспоминания, знакомые местечки… Но, положа руку на сердце, там нет ничего, о чем бы он по-настоящему тосковал. Там царят война и голод, продажность и бездуховность. Кроме того, вполне возможно, что, вернувшись, он очутится на том же самом месте и в то же самое время, из которых был вырван. То есть на пляже под огнем гитлеровцев. И кто знает, не суждено ли ему сложить там голову?
К дьяволу! Тот мир чужд ему. Его место здесь, в этом мире, а тот — только ссылка, место изгнания. Здесь, со всех точек зрения, ему и лучше, и проще…
Правда, здесь тоже опасности и ловушки. И тоже нет никакой гарантии, что он останется жив.