— Нет, — сказал Хольгер, но его никто не услышал. Все, казалось, заговорили сразу. Рауль с копьем наперевес рванулся вперед.
— Святое Небо! Моим господином не будет тот, кто пожирает детей! — крикнул он.
Фродар взмахнул мечом, но без особого рвения. Удар пришелся по древку копья. Мгновением позже четверо мужчин уже прижимали оруженосца к полу.
Сэр Ив бросился на Хольгера. Датчанин едва успел выхватить меч и отразить удар. Ответным ударом он расколол щит сэра Ива. И следующим выбил у него меч. Двое горожан скрутили своему господину руки. Ги полез в атаку, но был остановлен пиками, нацеленными ему в грудь.
— Рауль, Одо, успокойте людей! — приказал Хольгер. — Не позволяйте никого обижать. Ты, ты и ты, — указал он на троих молодых горожан, — охраняйте вход. Никто не должен отсюда выйти. Хуги и Алианора, идите за мной.
Он сунул меч в ножны и зашагал в глубину дома. Перпендикулярно главному залу шел коридор с резными деревянными панелями. Хольгер отворил крайнюю дверь и вошел в комнату, увешанную шкурами и гобеленами, попорченными молью. Пламя свечей освещало лежащую на просторном ложе женщину. Прямые светлые волосы, милое лицо, болезненный румянец на щеках. Она прижимала ко рту платок и надсадно кашляла.
«Грипп», — определил Хольгер.
Рядом с кроватью сидела девушка лет семнадцати. Безукоризненная фигурка, длинные светлые волосы, голубые глаза, маленький вздернутый носик и изумительно красивые губы. Она была одета в простое одноцветное платье, перетянутое пояском с золотой пряжкой.
Хольгер поклонился:
— Благородная дама и благородная девица, прошу извинить меня за это вторжение. Меня принудили к нему обстоятельства.
— Мы знаем, — нервно ответила девушка. — Я все слышала.
— Я имею честь говорить с дочерью сэра Ива, не правда ли?
— Да. Мое имя Рембер. А это моя мать Бланшфлор.
Упомянутая дама высморкалась и со страхом взглянула на Хольгера. Рембер нервно ломала пальцы.
— Я никак не могу поверить тебе, рыцарь, — продолжала она. — Ты утверждаешь, что один из нас… хищный зверь…
— След ведет сюда, — сказал Хуги.
— Значит, никто из вас не видел, как оборотень вошел сюда? — уточнил Хольгер.
Бланшфлор покачала головой. Рембер пояснила:
— Мы все были в разных комнатах. Ги в своей, я в своей, а мать спала здесь. Двери были заперты. Отец сидел в зале. Когда я услышала шум, то прибежала сюда, чтобы успокоить мать.
— Тогда выходит, что оборотень — сэр Ив, — сказала Алианора.
— Отец? Нет-нет! — испугалась Рембер. Бланшфлор закрыла лицо руками. Хольгер повернулся к двери.
— Идем дальше, — скомандовал он.
Комната Ги располагалась под лестницей, ведущей в башню, а Рембер — напротив, в противоположном конце коридора. И та и другая оказались обставленными в полном соответствии со вкусами и интересами девушки и юноши их круга и возраста. Во всех комнатах имелись окна, выходящие во двор. Запах оборотня, по словам Хуги, витал здесь повсюду. Зверь, по-видимому, наведывался в эту часть дома из ночи в ночь. Правда, из этого отнюдь не следовало, что все непременно должны были видеть его: он мог проникать через окно, когда все спали.
— Кто-то из них троих, — пробормотала Алианора.
— Ну да, — подтвердил Хуги. — Из четверых. Их мать тоже может быть оборотнем, Здоровье возвращается к нему, когда он меняет шкуру.
Помрачневший Хольгер вернулся в зал. Рауль и Одо навели здесь образцовый порядок. Горожане стояли вдоль стен, Папиллон сторожил вход, сэр Ив и Ги сидели в высоких креслах, привязанные ремнями. Фродар, тоже связанный, лежал на полу. Священник тихонько бормотал молитву.
— Ну? Что? — Рауль подбежал к Хольгеру. — Кто из них носит проклятие?
— Пока не знаем, — ответила за него Алианора. Ги плюнул в сторону Хольгера.
— Когда я увидел тебя без шлема, то сразу подумал, что ты мало похож на рыцаря, — язвительно проговорил он. — А теперь, когда ты ворвался в покои беззащитных женщин, я наверняка знаю, что ты не рыцарь.
В зал зашла Рембер. Подойдя к отцу, она поцеловала его в щеку, потом обвела взглядом зал и сказала:
— Вы все хуже зверей, вы, поднявшие руку на своего господина!
Одо покачал головой.
— Нет, девица, — сказал он. — Господин, который не заботится о своих людях, — не господин. У меня дома остались маленькие дети, и я не хочу, чтобы их сожрали живьем.
Рауль ударил копьем в пол.
— Волк должен умереть сегодня! — возвестил он. — Назови его имя, сэр Хольгер! Его или ее имя. Назови имя волка!
Хольгер промычал что-то невразумительное. От волнения у пего пересохло во рту.
— Но мы не можем сказать! — воскликнул Хуги.
— Тогда… — Рауль обвел пленников пасмурным взглядом. — Может, зверь признается сам? Я обещаю ему легкую смерть: удар в сердце серебряным ножом.
— Обойдемся и железным, — продолжил Одо. — Ведь он в человеческом облике. Отвечайте. Я не хотел бы прибегать к пыткам.
— Если никто не признается, то придется умереть всем, — заключил Рауль. — Священник здесь — он исповедует.
Ги заскрипел зубами. Рембер окаменела. Из глубины дома донесся сухой кащель Бланшфлор. Ив, казалось, впал в забытье. Вдруг он тряхнул головой и сказал:
— Ладно. Это я оборотень.
— Нет! — крикнул Ги. — Это я!
Рембер усмехнулась:
— Они оба лгут. Настоящий оборотень — это я, добрые люди. Но не убивайте меня, ведь достаточно меня хорошо стеречь — до тех пор пока я не уеду отсюда к своему жениху в Вену. Там, далеко от Фейери, я буду за пределами сил, которые принуждают меня к превращениям.
— Не верьте ей! — крикнул Ги.
Ив затряс головой и замычал, как от зубной боли.
— Так дело не пойдет, — сказал Рауль. — Мы не можем допустить, чтобы оборотень ушел живым. Отец Вальдебрун, ты готов причастить всех членов этой семьи?
Хольгер достал меч и заслонил собой пленников.
— Пока я жив, здесь не прольется кровь невинного, — услышал он металлический голос, в котором с удивлением узнал свой собственный.
Кузнец Одо сжал кулаки.
— Я не хотел бы обижать тебя, сэр, но, если это понадобится для блага моих детей, я это сделаю.
— Если ты Защитник, — прозвучало в толпе, — то назови нам имя врага.
Снова настала напряженная тишина. Хольгер чувствовал, как его спину сверлят три пары глаз. Он должен найти ответ, Но как? Он не гений и не пророк, он всего лишь инженер-прагматик. Правда, теперь он не может, как когда-то, дать голову на отсечение, что все на свете вопросы можно решить с помощью одного только здравого смысла. Однако… эту загадку, кажется, можно… Он не детектив, но и оборотень не профессиональный преступник. Вся ситуация разложима на логические конструкции… Внезапная догадка буквально ошеломила его.
— Да! Слава богу, да! — воскликнул он.
— Что? Что? — оживилась толпа.
Хольгер начал говорить. Удивительным было то, что он и сам не знал, чем закончит свой монолог, но толпа, не замечая его неуверенности, впитывала каждое слово.
— Тот, кого мы сегодня ищем, — оборотень от рождения. Ему не нужно магической кожи, как, например, Алианоре. А значит, одежда не может меняться вместе с ним, не так ли? Следовательно, на разбой он выходит голым. Фродар сказал мне за минуту до появления волка, что оставил своего господина в полном рыцарском облачении, пьющим пиво здесь, в доме. Но даже с посторонней помощью сэр Ив не смог бы в течение кратких минут снять с себя латы и оружие, которые и сейчас на нем, а затем облачиться в них снова. Следовательно, он не оборотень. Точно так же и Ги взял на себя вину только для того, чтобы выгородить кого-то другого. Он проговорился, сказав, что видел меня без шлема. А ведь сегодня я снимал шлем только однажды, когда спрашивал о дороге сюда. И надел его снова, когда началась суматоха. Волк не мог видеть меня без шлема. Он был в это время… точнее, она была в том доме. Она вбежала туда через заднюю дверь и выскочила в окно, закрытое ставнями. Думаю, что Ги видел меня с вершины башни над его комнатой. И, следовательно, его не было там, где мы видели волка. Что касается леди Бланшфлор… — Хольгер задумался. «Как, черт побери, объяснить им природу болезни, вызванной вирусами?» — Леди Бланшфлор больна, и этой болезнью не болеют собаки и волки. И если бы она превратилась в волка, то мгновенно стала бы здоровой, но она была бы, конечно, слишком слаба, чтобы вести себя так агрессивно и дерзко. К тому же, превратившись, она убила бы вирус… то есть демона, вызывающего болезнь, — и после обратного превращения осталась бы здоровой. Но у нее жар и кащель. Думаю, ее нужно избавить от подозрений.