- Но золото и алмазы сильно выросли в цене за прошедшее время! - возмутился фрай Скрудж, но азартный блеск выдал старика с головой.
Он прекрасно понял, что я хочу забрать украшения и что едва увидев, приняла их, как свои. А ещё он увидел, что торговаться с ним я не буду, я буду сражаться за каждую медяшку. А бережливость и экономность старый ювелир похоже не только пестовал в себе, но и уважал в других.
- Имперские фьюрины, это полновесные золотые монеты. И за последние годы, благодаря росту влияния нашего государства, фьюрин лишь возрастает по своему номинальному обеспечению. И я полагаю, что деньги, которые передал вам в качестве оплаты мой отец, не лежат у вас в хранилище, а работают. Так как вы наверняка вложили их в дело. Посчитаем, какая часть вашего дохода за эти годы приходится на ту сумму, что пошла в уплату за этот заказ? - возразила я.
- Да сейчас выйдет, что это не вы мне должны, а я вам! - с возмущением ответил ювелир. - И ведь главное, как всё разложила! Нет, и ещё находятся идиоты, утверждающие, что и экзамены, и проверка были куплены! Слушайте меня, фрау! Остаток составил три фьюрина и семь ринов. И это моё последнее слово! Цена и внесëнная предоплата у меня задокументированны. Могу предоставить доходную книгу за тот год!
- Уверена, что настолько ответственный и щепетильный мастер, как вы, не станет рисковать репутацией ради нескольких монет. Не тот уровень уважения к себе и своему делу. Поэтому нет нужды в ознакомлении с доходной книгой. Где я могу внести оплату? - улыбнулась я.
Ювелир ответил мне довольной улыбкой. После окончания расчётов, он открыл при помощи своего кольца, небольшой ящичек на стене, напоминающий ключницу. Ключницей этот ящик и оказался. Выбрав один из ключей, ювелир открыл витрину с комплектом.
- Примерьте, - протянул он мне кольцо-печатку.
Кольцо оказалось великовато и село только на средний палец левой руки. Так как я была левшой, то ведущей рукой у меня была левая. Физиологически так устроено, что ведущие рука и нога чуть больше по размеру.
- Отлично село, - показала я руку.
- Поверх перчатки, - недовольно покачал головой ювелир. - А ведь для мерки ваш отец приносил кольцо, которое вы носили на безымянном пальце правой руки. Для понимающих это скажет о многом, фрау.
- К счастью, таких понимающих не много, - улыбнулась я, вдевая на левую сторону жакета брошь.
- Ещё меньше тех, кто понимает, почему вы не подсыпали чего Фрегу Олди? Для многих этот вопрос идёт следом за тем, где спрашивается как вообще вы умудрились выйти за этого проходимца замуж? - прорвалось любопытство ювелира.
- Я не хотела бы в будущем возвращаться к этой теме. Но помня о том, что вы рассказали мне о сфере, в качестве ответного жеста, отвечу на оба ваши вопроса. Фрег Олди казался надёжным, заботливым и внимательным мужчиной, который не скрывал своей привязанности ко мне. Отец спрашивал меня, устраивает ли меня подобный брак. Но я видела в сорре Фрега знакомого с детства защитника. И была уверена, что сорр Фрег будет помощником в деле сохранения трудов моей семьи. Тот факт, что он взял фамилию Саргенс, был для меня таким подтверждением, что мои ожидания оправдаются, и я не стану последней из фармиков Саргенс. К тому же, отец полагал, что разница в сословиях будет в мою пользу. И мой муж будет относится ко мне с пониманием, что в силу происхождения, я воспитана иначе и прав у меня больше, чем у сорры. Как вы понимаете, ни одна из этих надежд не оправдалась. - Рассказывала я внимательно слушающему и кивающему в тех местах, где рассказ видимо совпадал с его собственными мыслями, ювелиру. - А отравить... Муж пьяница и дебошир вдруг умирает по непонятным причинам или имеются следы отравления. А жена из семьи фармиков. На кого подумают в первую очередь?
- Да даже если и докажут, что он сам взял что-то не то, или его отравил кто-то другой, разговоры всегда будут, что без жены дело не обошлось. Мол, не помогла или предпочла не заметить признаков. - Согласился со мной ювелир. - Репутация. Её сохранить иногда очень сложно и стоит непомерно дорого. Но я искренне рад, фрау Анна, что вы выдержали эту проверку. Серьги, как я вижу, вы сразу примерить не сможете. Поэтому я положу их в футляр для комплекта.
Распрощавшись с ювелиром, я так и пошла, держа в руках небольшой ящичек с вырезанным клеймом ювелира, что было знаком, говорящим очень многое.
- Фрай Кринат! - услышала я знакомую фамилию с той стороны широкой улицы. - Не уходите, умоляю!
Я и сорр Вильямс остановились. На той стороне разворачивалась непонятная картина. Почти от края тротуара стремилась вверх лестница из белого мрамора. После первых десяти ступенек шла широкая площадка, на которой располагалась кованая ограда с тяжёлыми створками парадных ворот. Именно из них только что вышел медикус Кринат, с которым мы вместе лечили фрау Ингрид. А за ним следом, придерживая юбки домашнего платья, бежала женщина. Она и просила медикуса Лепроса остановиться.
- Леди Сессиль, я делаю и делал всё возможное. Я надеюсь, что смогу найти что-то в своих записях или архивах отца. Но эта надежда от отчаяния и сродни вере в чудо, а не в науку и искусство врачевания. - Ответил ей медикус, опустив голову.
Леди и так казавшаяся совершенно болезненной, ещё больше побледнела. Даже через улицу было видно, как застыло её лицо. Она просто упала на ступеньки на колени и вцепилась в руку медикуса.
- Умоляю...- просила она, подняв лицо. - Это мой третий сын... Младший, единственное, что спасало от безумия...
- Леди, прошу, встаньте! Я... - не зная, что делать, он начал оглядываться по сторонам и заметил меня. - Фармик Саргенс!
- Сорр Вильямс, я подойду? - тихо спросила я.
- Да как же не подойти-то, - ответил извозчик, кинув сочувствующий взгляд на происходящее на той стороне улицы.
- Здравстуйте, - подошла к лестнице я.
Пожелать доброго утра в такой ситуации мне показалось лишним.
- Саргенс? Та девушка из семьи фармиков-озаров? О вас писали в газете. - Прошептала глядя на меня леди.
- Возможно мы можем обсудить с вами изменение в лечении, как это было с назначением фрау Ингрид? - спросил меня медикус. - Честно говоря, я уже перепробовал всё. Если и есть надежда, то на записи вашего отца. Может вы вспомните что-то... Я вам сейчас опишу ситуацию... Леди, что вы делаете?
Услышав слова медикуса, леди Сессиль похоже сделала свои выводы. Глаза её заблестели, словно у неё разом подскочила температура. Она вскочила, схватила меня за руку и потащила по ступенькам вверх. Я только и успела уронить на руки сорру Вильямсу футляр с серьгами.
- Всё, что желаете, обсудите рядом с моим сыном! - ответила она медикусу.
Лепросу Кринату не оставалось иного выхода, как последовать за нами. Леди почти что волоком протащила меня по своему особняку. Правда рассмотреть убранство я не успела. В комнате, куда мы пришли было многолюдно. Но я даже не стала обращать внимания на толпу. В душной и тёмной комнате пахло человеческими испражнениями. Было заметно, что их убирали, меняли бельё, но этот въедливый запах всё равно витал в воздухе.
На кровати, в свете ночника был виден ребёнок. С прилипшими к коже волосами, с неприятно-восковой кожей и сильно исхудавший. До ввалившихся щёк и жутко провалившихся глаз.
- Дизентерия? - сложила я признаки в картину.
- Да, фрау. Просто сжигает ребёнка. И ничего не помогает. Если улучшение есть, то буквально на сутки. - Встал чуть сбоку от меня медикус.
Я задумалась. Вспомнила конец сорок второго года. У нас в деревне была очень многодетная семья. И вот у них почти что разом началась диарея. Позвали маму. Оказалось, что они набрали старой и помëрзшей картошки, которую оставили на поле. А шла война, и картошку собирали даже самую мелкую. То есть, если и откидывали, то полугнилую. А они её собрали, как могли выковыряли более-менее сохранившиеся части, смешали с чем-то вроде комбикорма и сварили. И съели. Мама тогда за голову схватилась. Отпаивала всю семью углем и сама полночи готовила морковный суп, которым потом кормила чужих детей. А потом высказывала многодетной матери за дурость.