Уже пробежали мимо солдаты пожарной роты, экипажи пожарных расчётов занимали свои места. Ребята из стройбата вставали на позиции, согласно условиям нападения на часть. А вот орлы из артиллерии не просто не укладывались ни в какие нормативы, но и попросту сорвали учения.
Алька и Ксана почти рыдали от смеха, глядя на солдат, пытающихся вернуть сапогам подвижность. Так что авторство этого чуда было понятно и неоспоримо.
— И чем же это они так? — размышляла я вслух.
— Мы же ремонт на кухне и в ванной затеяли. Клеëнку на кухню привезли, а она на штукатурку плохо ложится. Поэтому дома стоят бутыли с бустилатом. И мешок с асбестом. — Хмыкнула Рита. — Думаю или того, или другого не хватает.
Учения конечно отменили, проштрафившихся артиллеристов понятно, ни в какой клуб не пустили. Но на этом беды солдат не закончились. Уже через несколько дней в казарме просто невозможно было находиться, ни с одном расположении, ни во втором. Вонь стояла невыносимая. Окна тоже не спасали, только количество комаров увеличивалось.
— Ну, это уже перебор, — вздохнул Генка после короткого разговора по телефону.
Дежурный доложил, что вернувшиеся в расположение солдаты обнаружили, что все кровати кто-то превратил в лужи. С ватных матрасов просто капала на пол вода. Сообщив друзьям о последней выходке внучек, командование части направилось к казарме. Мы конечно следом. И как раз вовремя, потому что нам навстречу прямо строем шло человек двадцать солдат.
Генка их всех развернул к казарме. Выстроив личный состав двух рот, он предложил высказаться желающим. Выступил тот самый бывший курсант.
— Вы прекрасно знаете, кто во всём этом виноват, и с вашего позволения над солдатами в вашей части просто издеваются две… — поняв, что кажется зашёл слишком далеко, парень резко замолчал.
— Продолжайте, — улыбнулся ему Генка, той самой улыбочкой, которую знающие люди побаивались. — Две почти шестилетние малышки. У меня к вам всем один вопрос, товарищи солдаты. Вы ко мне жаловаться шли как к дедушке или как к командиру части?
Отвечать никто не спешил. Похоже почуяли подвох.
— Я продолжу за вас. Как дедушка я спрошу, а с чего это вы решили, что вам позволено издеваться над теми, кто в этой части родился и живёт? С чего вам пришла в голову мысль, что кто бы то ни было может себе позволить поднимать руку на детей в этой части? — строго и без эмоций спрашивал муж. — Ну? Я жду ответа.
— Я так понимаю, что это моё упущение. Раз у нас солдаты не осознают поступки порочащие звание советского солдата. Значит, придётся вам увеличить занятия по партийно-воспитательной работе. — «Обрадовал» всех замполит.
— А если вы всё же, шли ко мне как к командиру, то я просто глубоко разочарован. Это какой же уровень подготовки у солдат в вверенной мне части, если две девчонки, одной из которых шесть только в сентябре, а второй и вовсе в январе, смогли полностью деморализовать и лишить боеспособности две полных роты артиллерии? — продолжал Генка. — А если это не две просто озорные шестилетки, а диверсионная группа врага? Как исполняется устав несения службы, если у вас в расположение кто угодно заходит и что угодно делает? Открытый доступ к системам связи и электроснабжения, к личным вещам… И каждый раз для вас все проделки, повторяю, детей детсадовского возраста, оказывались сюрпризом. Отсюда я делаю вывод, что окажись вы в условиях реальных боевых действий, у меня на следующий день после вашего размещения было бы две роты трупов! Готовьтесь ребята, я через четыре месяца передаю часть новому командиру. И с такой подготовкой личного состава, я это сделать не могу. Так что будем навёрстывать. Денно и нощно. Всё понятно?
— А я просто срежу довольствие. Раз не выполняете показатели и такие нарушения, то будьте любезны без поощрительных и премиальных, — ласково улыбался солдатам наш начфин. — В сентябре стрельбы, станете лучшими по округу, будем считать, что вы исправились и тогда вернём.
— Внучки где? — уже совсем другим голосом спросил Гена у дежурного.
— Да они пока диверсию устраивали, сами все облились. Сейчас в пожарной роте, им там вещи утюгами сушат в каптëрке. — Доложил еле сдерживающий улыбку парень.
— Вот, пойду за вас заступаться, двух соплюшек уговаривать целую казарму мужиков не обижать. — Насмешливо высказался Генка. — И знаете, что самое показательное в этой истории? Что жаловаться прибежали ни они, а вы.
Девчонок тоже ждал разбор полётов, только уже дома и в присутствии трёх комплектов дедушек и бабушек.
— Вы взрослые, серьёзные девочки! А что устроили? Аля, Ксана! Это порча имущества части, а нам за это отчитываться, — выговаривал Вайнир.
— Мы об этом не подумали, — виновато опустили головы внучки.
— Вот с завтрашнего утра и начнём думалку тренировать, что можно делать, а чего не стоит, — пообещал им Генка. — Вы лучше расскажите, яйца куда дели?
— В казарме попрятали. — Вздохнула Аля.
— Вонища от них? — догадался Генка.
— Мы взяли иголки, которые большие, нагрели кончики и в одной точке крутили, пока в скорлупе дырочка не появлялась. А потом туда уколом молока чуть-чуть влили. И спрятали в расположении. — Рассказали внучки.
— И сколько яиц вы спрятали? — удивилась Рита.
— Все десять! Ксана пока скорлупу прокалывала ни одно ни треснуло! — с гордостью похвалилась Алька.
— Ну, похоже хирург растёт. — Засмеялась Полина.
Через неделю после этого, Генка позвал меня к окну. Каждое утро он поднимал обеих девочек, наскоро умывал холодной водой, и вместе с ними бежал устраивать ранний подъём артиллеристам. Почти целый день проходил в занятиях, и Аля с Ксаной присутствовали на всех.
— Чтобы поняли, насколько непростое дело солдатская служба, и в следующий раз думали, стоит ли так жестоко мстить или можно проявить немного великодушия и понимания, — объяснил им обеим Гена.
А тут мы наблюдали, как к девочкам, сидящим на качелях, подошёл зачинщик всей этой войны. Что-то он там говорил, чего мы естественно не слышали, но судя по тому, что он протянул девочкам руку для рукопожатия, это были мирные переговоры.
— Капитуляция принята, — хмыкнул Генка после того, как девочки переглянулись и по очереди пожали протянутую руку.
Дорогие друзья) перед следующими главами возьму день передышки. Нужно собраться с мыслями и силами. Отдохну пока среди змей халифата)
Глава 32
Восемьдесят девятый год был последним, который Гена провожал, как командир части. Ещё в начале декабря прошли все проверки. Фактически, муж просто сторожил место до приезда нового командира.
Ни я, ни Гена, уже ни на что в части повлиять не могли. А то, что начало происходить, просто настораживало. Мир дрожал, словно под влиянием отголосков землетрясения. Уже где-то ощутимо трясло, уже шли заметные трещины там, где казалось давно и навечно всё было спаяно в монолит. Но к нас, за высокие стены войсковой части стратегического назначения, долетало лишь эхо. И даже оно было тревожным.
Хоть дел части Генка уже не касался, но утаить что-то от него в части, которую он выпестовал, выстроил и сделал образцовой, было невозможно. Новый командир был из «кабинетных», дослужиться до высоких должностей и погон умудрился ни разу и близко не находясь к реальным боевым действиям. Осматривался он недолго, уже через пару месяцев полезло наружу гнилое и вороватое нутро.
Первым делом он свернул с огромным трудом выбитую возможность для солдат-срочников получать полное среднее образование. Очень многие и по разным причинам отказывались от продолжения обучения после восьмого класса. Генка же всегда считал, что армия, это дорога в жизнь. Уже почти тридцать лет к нам в часть ездили учителя с уроками и заданиями раз в неделю, а раз в несколько месяцев был срез знаний. Каждый год из солдат, желающих окончить среднее образование, набирались огромные классы. И за два года парни получали ещё и аттестат, с которым потом многие поступали в военное училище и институты, которых в близлежащем городе было целых три. Было у нас и больше десятка случаев, когда солдаты учились на заочном отделении.