– Я Циби. А тебя как зовут? – спрашивает Циби у дерзкой девчонки.
Они лежат бок о бок на деревянном настиле, плотно завернувшись в пальто, чтобы укрыться от сквозняка, дующего через большие щели в стенах.
– Ализа. Приятно познакомиться, Циби. Откуда ты?
– Из Вранова. А ты?
– Из Бардеёва, но это ненадолго. Мне не терпится как можно скорее попасть в Палестину.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Не могу поверить, что я здесь, – нервно хихикая, говорит Циби.
– Думаете, мы будем обучаться вместе с парнями? – Вопрос Ализы не обращен к кому-то в отдельности.
– Это единственная причина, почему ты здесь, – встречаться с парнями? – Девушка, лежавшая рядом с ними, привстает.
– Нет, я хочу поехать в Палестину, – отвечает Ализа.
– Ну а я здесь только из-за парней, – доносится голос из глубины помещения.
– Поднимите руки те из вас, кто находится здесь, потому что хочет поехать в Палестину, – говорит Циби, стараясь, чтобы ее услышали.
Все девушки садятся и поднимают руку.
– А теперь поднимите руку те, кто здесь из-за парней, – говорит Циби.
Все девушки перемигиваются, хихикают, и вновь подняты все руки.
Вместо того чтобы спать, как им было велено, они разговаривают и шутят, называют свои имена, говорят, откуда они, и делятся своими планами.
Циби испытывает необычайную гордость оттого, что решила быть среди этих незнакомых людей, объединенных одной целью. Ее жертва – покинуть свою семью, следуя мечте стать пионером в новой обетованной земле, – стоит того. Она приложит все усилия, чтобы добраться до Палестины, а потом привезет туда своих сестер, маму и деда. В этом небольшом помещении, в котором нет кроватей, но которое наполнено духом приключений, возникшее товарищество молодых женщин поддерживает горячее желание Циби как можно скорее начать обучение.
Она одна из тех девушек, которым завтра выдадут кровати.
Ализа встает и выкрикивает:
– Зачем, по-вашему, сюда приехали парни?
Девушки хором отвечают:
– Чтобы отправиться в Палестину И ПОЗНАКОМИТЬСЯ С ДЕВУШКАМИ.
Циби резко просыпается.
– Я хочу к маме! Хочу к маме! – раздается в классной комнате жалобный плачь какой-то девушки.
Ливи ворочается, чуть постанывая во сне. Циби шепчет ей слова утешения, и Ливи вновь засыпает.
Девушки просыпаются и потягиваются, когда в высокие окна проникает солнечный свет ранней весны. И вновь они спрашивают друг у друга: «Куда мы едем? Что нас заставят делать?» Ответов нет, и вскоре в комнате опять наступает тишина, девушки снова опускаются на пол и ждут. Некоторые достают припасы из своих чемоданов. По крайней мере, при свете дня помещение не кажется таким унылым и больше напоминает о прежних днях.
– Проснись, Ливи. Пора просыпаться. – Циби осторожно тормошит сестру, голова которой лежит у нее на коленях.
Ливи садится и обводит комнату смущенным затуманенным взором.
– Хочешь перекусить, Ливи? – спрашивает Циби.
– Я не голодна, – отвечает Ливи, глядя на девушек; некоторые плачут.
– Надо что-нибудь съесть. Неизвестно, сколько мы здесь пробудем.
Циби открывает свой чемодан в поисках еды, спрятанной под одеждой. Она достает пирог, испеченный матерью к обеду в Шаббат. Разворачивая до боли знакомое кухонное полотенце, Циби вдыхает аромат маминой стряпни. Отломив небольшой кусок, она протягивает его Ливи.
– Не хочу, ты же знаешь, я терпеть не могу этот пирог, – жалуется Ливи, отпихивая руку Циби.
– Ты должна его съесть. Он скоро испортится, а консервы следует поберечь. Тебе разве все равно, что мама сама испекла его? – Циби с улыбкой вновь протягивает кусок пирога Ливи.
Ливи неохотно берет и начинает отщипывать от него, поминутно закатывая глаза и делая вид, что давится. Циби с трудом заталкивает в себя свой порцию. У нее сухо во рту, и пирог отдает золой.
– Хочу пить, мне надо чем-то это запить.
Ливи принимается хныкать, и Циби вдруг теряет терпение. Ей тоже хочется плакать.
– Придется подождать. Не сомневаюсь, что скоро нам что-нибудь дадут.