— Как он? — спросила я глядя на речную гладь.
— Кто его знает. Участвовал в попытке военного переворота с целью сбросить патронат американской администрации. Еле выжил. Последняя весть от него была десять лет назад. — Тихо ответила она. — Я должна вернуть тебе это. Его носил он, говорил, что это наследственная вещь в твоей семье. На моей руке он оказался только для того, чтобы быть узнанной. Он говорил, что рассказывал обо мне.
Она достала из кожаного мешочка с какой-то то ли пылью, то ли золой, что носила на верёвке на шее, моё кольцо.
— Надо же, впору. А было когда-то сильно велико. — Усмехнулась я, разглядывая кольцо на своём безымянном пальце. — Ты из-за него бежала из страны? Почему ко мне?
— Нет. Меня ищут, считая, что я могла оказывать влияние на высокопоставленных чиновников и знать их секреты. — Посмотрела она прямо мне в глаза. — В моей комнате кто-то был в моё отсутствие. И за мной следили в последние несколько дней. Я еле унесла хвост. Немного помогли сами преследователи. В моей комнате неожиданно случился пожар, когда я должна была в ней спать.
— А ты в ней не спала? — уточнила я.
— Конечно. Кто спит там, куда пробрался чужак? Наше общежитие это бывший мукомольный завод. Там очень большие воздуховоды. И забравшись в люк можно отползти на несколько этажей. А в сутолоке и панике легко потеряться. — Рассказала Курико. — И выбора не было. Труда и скромности быта я не боюсь. Но петлять как заяц по всей стране, постоянно меняя маски… Я долго не смогу, я не он. Другого пути, как просить защиты у женщины своего брата, я не видела.
— Да с чего ты решила, что я вообще узнаю кто ты такая? — провела я по шраму на шее.
— Он говорил о тебе не просто как о жене. Он говорил с восхищением. А значит, я думаю ты знаешь, что он мог бы тебя просто убить. Или даже просто сбежать. Убили бы тебя свои. За связь с ним. — Озвучила она мои давние выводы. — И знаешь, если связь такова, что мужчина помнит о ней всю жизнь, и бережёт, как нечто ценное… То женщина тем более не забудет. У тебя нет мужчины. А ты красива.
— С моей должностью даже макака имела бы на свою руку пару кандидатов. Внешность здесь не главное. — Фыркнула я.
— Так чем же тебя кандидаты не устроили? — еле заметно улыбнулась Курико.
— Разрез глаз не тот, — скривилась я.
Сёстрам я появление Курико не объяснила, представила на русский манер Кирой. Аня и Дина были достаточно мудры, чтобы не удивляться и не задавать лишних вопросов. Тем более, что сначала закипела работа над монастырём. Я старалась добиться признания в полуразрушенном комплексе важного свидетельства прошлого. Статус памятника истории давался очень сложно.
— Антонина Тимофеевна, вы не понимаете! Дадим статус, признаем памятником и надо реставрировать! Вы представляете себе затраты? И на что? Кому он нужен посреди тайги? — не выдержал однажды один из высокопоставленных чиновников министерства.
— То есть, дело в финансировании? — уточнила я.
На тот момент казалось, что я упёрлась в стену. Тем более как раз случилась та судьбоносная драка племянника. Но ответ и помощь пришла откуда не ждала. На работы в монастырь предложил отправлять заключённых начальник одной из близлежащих колоний. А у Нестора Кузьмича появился приятель. Отец одного из участников казанской "тяп-ляп". Тот должен был отбывать тринадцать лет, а отец уже был в возрасте, и боялся сына не дождаться. Поэтому и переехал поближе к колонии. А так как был он не просто строителем, а реставратором, участвовавшим даже в восстановлении Екатерининского дворца в Царском селе, то это был просто подарок судьбы!
Но главное, появились деньги. Сначала совсем немного. А потом и всё ощутимее. С конца восьмидесятых и вовсе картина, когда появлялись крупные ребята в спортивных костюмах и задерживались на несколько дней, а то и на пару недель. При этом не только работая, но и помогая деньгами.
— Нестор Кузьмич, ОБХСС придёт. — Предупреждала я.
— Пусть приходят, мы и им работу найдём. Столько дел, столько дел. — Осматривал оживающие развалины словно помолодевший эсер.
Были здесь и другие ребята. Те, что не могли найти покоя после Афганистана. Их я понимала, и они это чувствовали.
А потом случилась новая беда. В восемьдесят третьем у младшего племянника родилась дочь. Дина, которая год пыталась принять выбор сына, сначала очень скептически отнеслась к новости о беременности снохи.
— Дина Тимофеевна, а вы кого хотите, чтобы вам родили? Внука или внучку? — спросила её в недобрую минуту соседка по части, работавшая акушеркой.