Глава 39
Похороны Ангелы были организованы через две недели после трагических событий. Несмотря на настояние многочисленных приемных родственников, друзей и коллег, предать ее земле мешали следственные мероприятия и медицинская экспертиза.
Ритуальные мероприятия было решено организовать в городке S. штата Миннесота. На том настояли приемные родители. К тому же Ангела жила здесь перед тем, как уехать учиться в Нью-Йоркскую консерваторию.
Марк приземлился в аэропорту Миннеаполиса, а оттуда, воспользовавшись автобусным рейсом, добрался до конечного пункта. В городке он оказался уже под вечер, за день до похорон, потому снял номер в мотеле и, никому не сообщая о своем прибытии, решил прогуляться.
Марку отчаянно не хотелось кого-то видеть и слышать. Как бы он ни пытался, как бы ни старались убитые горем родители, любая, даже самая искренняя, самая теплая поддержка теряла здесь всякий смысл. Лучше пребывать в покое и оставить в нем остальных, заключил он. Кроме того, ему было любопытно, как образы местных достопримечательностей, описанных в рассказах Ангелы о ее детстве, наложатся на настоящие здания, площади, парки, озера и прочие места. А Марку действительно пришлось много услышать хорошего о здешних красотах и о людях, окружавших ее прежде.
Да, это и в самом деле было отличное место для того, чтобы провести свое детство и вырасти добрым человеком с красивой душой. Повсюду радовали глаз ухоженные домики, с идеально подстриженными газонами и большим разнообразием цветов на клумбах. Чистейшие дороги, пусть не в полной мере целые, но идти было по ним приятно и легко. На пути встречались милые деревенские люди, вежливые и почтительные. Почти каждый приветствовал его либо мягко кивал головой. Много семей. Большие пузатые отцы вальяжно плыли по дороге, держа за руки двоих самых старших. Чуть позади закабаневшая от размеренной жизни мамаша, словно пастушья овчарка, поддергивала и поправляла своих шалунов. Один молокосос на руках, второй в коляске, и все хором в меру своих развившихся умений также приветствуют тебя и улыбаются.
Все такое вокруг маленькое, уютное, немного ироничное, будто живешь где-нибудь в преспокойных шестидесятых. Витрины одноэтажных магазинчиков, уютных забегаловок, прачечная, кабинет зубного врача, обувная мастерская и, конечно, всеми любимый и, разумеется, единственный бар на весь городок. Все имело свою живую душу, казалось таким, теплым и гостеприимным. Но, увы, особо заняться вечерами здесь было нечем, особенно человеку из большого города.
***
Утром к закусочной подъехал приемный отец Ангелы. Горе глубоко отпечаталось на его лице, и Марк сразу догадался кто он, не встречаясь с ним прежде. Старик и сам безошибочно подошел к Марку, и они горячо поприветствовали друг друга. Здесь, похоже, редко объявляются люди, которых никто не признает в лицо, подумал Марк.
Отца звали Пол. Рассказать о нем могу лишь немногое. Обычный, подпорченный старостью человек, лет под семьдесят, крепкого телосложения и с приличным брюшком. В годы своей молодости он прославлял свое имя дурными выходками, пока его не загребли в морскую пехоту. А там, оказавшись на востоке, понюхал пороху и даже измарал руки в крови.
Изменял жене, пару раз попадался на этом. Пил и вел себя как, он сам выразился, тупой боров. Но, пытаясь спасти себя от мук совести, стал на путь стяжателя веры. Даже вызвался совершить подвиг христианина, взяв на себя заботу о беспризорниках. Теперь он приемный отец для уже семи детей со всех уголков света.
У него был один собственный ребенок, уже много лет назад окунувшийся в свободную взрослую жизнь. Но его рождение чуть не перечеркнуло судьбу его жены при родах. После этого случая они решили не рисковать. К тому же двукратным плюсом к карме, как тогда он и его жена считали, станет воспитание чужого ребенка, оказавшегося в беде.
– Дети разные бывают, – болтал он между приступами задумчивого оцепенения. Очевидно, ему горячо хотелось выговориться, и Марк оказался подходящим слушателем. – С некоторыми действительно бывало тяжело. И знаешь, для себя лично я решил, что в совокупности дети далеко не всегда являются ангелами. Но каждый раз повторяя, что это всего лишь дети, зачастую глотнувшие подлинного горя и бед, таких, что редкому взрослому за целую жизнь удастся понюхать, приходишь в себя и, смахнув слезу, начинаешь с новыми силами вкладывать душу, поднимаешь их на ноги.
Ангела стала третьим ребенком, взятым из приюта. И я уже начал подумывать, что все, она будет последней, что больше не соберу достаточно сил, для новых подвигов. Как же все-таки я заблуждался! Иногда от приемных детей узнаешь страшные истории, омерзительные истории, те, что они пережили на своей шкуре. От которых даже у повидавших всякое стариков кровь стынет в жилах. Понимаешь потом, почему они недоверчиво относятся к людям, ко всему миру. Но встречаются и такие самородки, подобные моей Ангеле, кто возвращает телу давно потерянную душу. Пусть изодранную, пусть заплеванную и ничтожную. Но когда она вновь теплится в теле, то мало-помалу начинаешь вспоминать давно забытые чувства. А с Ангелой мне пришлось узнать и понять то, что я никогда не испытывал, каково оно на вкус настоящее счастье.