Схватив меня за руку, отец влетел в дом и явно с волнением в голосе сказал матери, чтобы она все бросала и шла помочь ему.
– Что стряслось? – спросила она.
– Смерч, будь он неладен! – ответил он.
– В это время года?
– И еще какой сильный, похоже! Нам нужно забить окна щитами, убрать все с улицы и оборудовать погреб.
Они вышли из дома и взялись за свои приготовления. Я же, недолго думая, отправился искать своего котенка.
– Не отходи далеко, прошу тебя, – прокричала мать, когда заметила меня.
Я подобрал котенка и вернулся в дом. Родители к этому времени заколачивали первое окно и внутри поселился полумрак. Я подошел к другому окну и принялся смотреть туда, откуда приближалась беда. За смехотворный отрезок времени туча успела расползтись по горизонту. То здесь, то там тьму прорезали вспышки молний. Было здорово за ними наблюдать, что тут скрывать. Они были кривые, длинные, пульсирующие. Иногда походили на атаку небесного бога, со всей злобой и ненавистью вонзавшегося свой трезубец в земную твердь.
Мать, наконец, присоединилась ко мне в доме, а отец передавал в открытую дверь какие-то предметы, что собирал вокруг дома. Раньше я не сталкивался с таким явлением, как смерч, но сейчас почему-то был уверен, что он обладал страшной силой, способной лишить меня всего того, чем я дорожил. Я так сильно переживал за отца, ведь он все еще оставался снаружи, и просил мать уговорить его вернуться в дом. Ветер уже дул с такой силой, что углы крыши начали отзываться свистом. Она пыталась успокоить меня, хоть и переживала не меньше моего, обещала, что он скоро прибудет. Я не мог ждать и затем уже сам начал звать его, ожидая наихудшего.
– Подожди, Марк, я уже скоро, я сейчас буду, – слышался его ответ. – Закройте дверь, я только соберу инструмент и вернусь.
Словно удар гигантского кулака в стену ознаменовал начало природного деспотизма, на что дом отозвался встряской и тягучим скрипом. В мгновение ока весь внешний мир, едва просматриваемый сквозь щели, исчез в пылевом облаке, а мелкие камешки принялись громко стучать в тонкие щиты, закрывавшие окна. Но где отец, почему его до сих пор нет?
Проходят бесконечно длинные минуты, но он не возвращался. В противовес ожиданиям ветер заметно усилился и принялся еще тоньше выть, и даже где-то пробил дорожку внутрь дома. В тонкую крышу и щиты начали хлестать более крупные камушки, а возможно, это был град. Казалось вместе с тем, кто-то ударял по дому, как-то отчаянно, все громче и сильнее, словно он принадлежал отчаявшемуся путнику, ищущему спасения от смерти.
Мать заглянула сквозь щель в заколоченном окне, надеясь увидеть отца, потом прижалась к противоположному проему и попыталась там что-то высмотреть.
– Проклятье! – выразилась она. – Все гораздо хуже, чем я думала!
Она ринулась к середине комнаты и бросилась искать веревку на полу, что была привязана к крышке погреба. Потянув за нее, она открыла черный проем.
– А ну мигом вниз! – скомандовала она.
– Но папа? – пытался упираться я.
– Я сказала, быстро! – прикрикнула она и сверкнула глазами ярче тех молний, что сияли снаружи.
Она спустилась в погреб следом за мной и захлопнула крышку. Сама же крышка ни на чем не держалась, а лежала на досках и гремела под действием сквозняков. Моя мать, ожидая любого развития событий, схватилась за веревочную петлю и больше ее не отпускала.
Первым делом ветер вырвал крышу нашего дома. Не сразу, но все же справился с ней довольно легко. Сначала она медленно, с оглушительным треском и скрипом начала отрываться от стен. Два ее угла поднимались все выше и выше, и вот уже она почти взлетела, но вдруг ветер прервался, и она с сильнейшим ударом, подбросившим дом, грохнулась обратно. И вновь треск, она снова взлетает, скрипя выдираемыми гвоздями, и вновь падает. Третий раз она не выдержала. Словно накопив силы и ярость, она вырвалась на свободу. Взлетела и грохнулась, но уже в отдалении, едва слышно, оставив дом наедине совсем с другими звуками, в ожидании еще худших событий.
С этой секунды сквозь щели погреба проникал свет сверкающих вспышек молний, и проглядывалась гнетущая чернота небес. А капли дождя с песком просачивались по краям. Теперь все, что нас отделяло от внешнего мира, это несколько половых досок. «Хоть бы один обнадеживающий лучик солнца», – звучало в голове.
Удивительным было это чувство призрачности человеческой жизни, такой слабой, такой хрупкой. Любое явление природы может с легкостью забрать твою душу, будь это жара, холод, дикие животные или сильный ветер. И думая об этом, начинаешь глубже понимать, как человеку мало все-таки нужно и как бессмысленно его существование без этого великого чувства безопасности.